Планета-казино

— Какая осведомленность, — хмыкнул эльсинорец, прочищая коготком левое ухо.

— Так, да или нет? — Жак проявил настойчивость: ведь, бог весть, когда еще выпадет возможюсть поговорить с Хорсером с глазу на глаз?

— Конечно, нет. Спроси об этом у И-Лима. Если захочешь. А вот и он сам — легок на помине. Что-то он сегодня без аманас, или, может быть, у них несварение желудка? — эльсинорец хитро покосился на плутонита.

— Согласно моих расчетов, — заметил Жак, — время обеда уже давно прошло.

Предводитель и в самом деле выглядел не лучшим образом: его статная фигура слегка осунулась, будто на нее свалился неожиданный груз забот.

— И-Лим, как себя чувствуют аманас? — участливо осведомился эльсинорец.

— Ума не приложу: что на них нашло? — Предводитель пребывал в состоянии задумчивости. — И ведь говорил же, чтобы не ели все, что под руку попадется — мало ли гадости вокруг бродит.

— Да, уж — более точно и я бы не сказал, — произнес Хорсер. — Впрочем, наверное, консул показался им достаточно вкусным, раз они ободрали его так, что беднягу пришлось срочно госпитализировать.

— Может, стоит отнести ему цветочки — на память?

— Он еще жив? — спросил Жак, и тут же понял, что в компании Хорсера следовало быть поосторожнее в выборе слов.

Эльсинорец воззрился на плутонита как гарпия на барашка:

— Разумеется; мало нам дипломатических неприятностей, Мерсон и так строчит ноту за нотой. Не хватало лишь межпланетного скандала. В официальном протоколе об этом происшествии написано, что Мерсон пострадал из-за разногласий со своим соотечественником.

— Это не совсем точно, — заметил Жак.

— Конечно, — облизнулся эльсинорец. — И все это понимают — и на Земле, и на Мелии,

— Надеюсь, вы не арестовали аманас? — поинтересовался плутонит: у него внезапно возник интерес к судьбе сестричек.

— Какая забота! Черта с два! — разразился тирадой Хорсер. — Они ведь являются участницами Игр, а столь мелкое правонарушение не может служить поводом для их ареста — по крайней мере, до окончания турнира. Жаль, что тебя тоже наказать не удастся. Я имею в виду на Мелии. Ведь Мерсон потребовал твоей выдачи Земной Федерации как особо опасного преступника.

— Но ведь вы этого не сделаете, не так ли? — спросил Жак.

— Я подумаю, — многозначительно хмыкнул эльсинорец.

— Конечно, не сделает, — зазвучал голос из-под маски Предводителя, — Это не в интересах майора Хорсера. Хотя неплохо бы, чтобы Мелия и ЗФЗ договорились об экстрадиции — взаимной выдаче преступников. Скажу по секрету, наш майор почти безукоризненно следует принципу "враг моего врага — Мой друг".

— До того момента, пока жив первый, — хмуро уточнил эльсинорец.

— Разумеется, — пробасила маска, — игрок игрока всегда поймет.

В этот момент из динамиков Дворца послышался столь отвратительный скрежет, что Жак поспешил заткнуть уши и не смог оценить обмен любезностями между Хорсером и И-Лимом.

Следующее произведение было еще хуже, и плутонит счел за благо покинуть площадь.

— Надеюсь, это не твой опус? — эльсинорец повернулся к Предводителю.

— Нет, ни в коем случае, — И-Лим машинально сверился с каталогом, достав его из складок плаща. — Так-так, это творение илинийской железяки. Жаль, что она не развалилась еще в космопорте. Тебе не нравится? По-моему, в этот раз они превзошли сами себя!

Глава 5

"Все, что является привычным,

не вызывает подозрения. А зря!"

И-Лим

Барон де Лузиньян ждал в приемной уже более часа. Он прибыл на Утремер менее суток назад, привезя с Мелии сведения первостепенной важности. До сего момента все двери перед ним распахивались, как по мановению волшебной палочки, и вот, в приемной короля он томится уже шестьдесят минут. Время медленно утекало, пробуждая в бароне сомнения и даже опасения за собственную жизнь — слишком долго его не пускают к королю.

Гвидо подготовился к этому визиту со всей тщательностью: на нем был черный с серебром виц-мундир, на груди тяжко позвякивали награды минувших лет, а на поясе висела ритуальная шпага, рука барона в белоснежной перчатке нервно теребила эфес.

Время шло, а тяжелые двери королевских покоев все еще оставались закрытыми. Дразня золотистым узором, они таили в себе неизвестность. Там — за ними барона ожидала либо милость монарха, либо мрачные застенки Лабиринта Ужаса.

Наконец из скрытой ниши возле дверей вынырнул молодой адъютант короля:

— Барон Гвидо де Лузиньян, Его Величество примет вас.

Двери распахнулись.

В глубине холодного тронного зала виднелась фигура Луи II. Король был одет в парадный синий мундир с перекрещивающимися алыми лентами, это были высшие награды королевства — орден Утремера и орден Королевского Синего Льва. Королю, недавно отметившему свое сорокалетие, не пристало бравировать перед подчиненными орденами, поэтому Луи II надевал их только когда принимал инопланетных посланников.