Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья

— В прошлой жизни меня звали Амели. Мне было двадцать пять, когда с компанией единомышленников мы приехали в это райское место. Было самое начало шестидесятых. Поверьте мне, лучшего десятилетия нашей планеты! Тогда нас называли хиппи. Мы хотели отличаться от всех остальных. Слушали «свою» музыку, носили «свою» одежду, которая отличала бы нас от поколения наших предков. Протест — вот что нами двигало. Протест во всем. В конце концов нам перестало хватать таких отличий. Мы захотели изменить мир, в котором родились. Переделать его. Искоренить жестокость и несправедливость. Знаете, когда тебе двадцать пять, все кажется возможным. Вначале мы выступали против вьетнамской войны, за свободную любовь и мир во всем мире. Идея альтернативных поселений уже блуждала по миру и будоражила умы. В то время это было модным. Но нам хотелось большего. Сделать мир добрее — что может быть проще? Идея Рая на Земле не казалась такой уж наивной. «Если есть Ад, например, во Вьетнаме, — рассуждали мы, — то должен быть и Рай». Мы выбрали место, наиболее соответствующее нашим представлениям о земном Рае, приехали сюда, разбили палатки и назвали свой лагерь Санвилль — город Солнца. Ведь мы считали себя детьми Солнца. Нашу идею поддержало правительство Индии, и нам разрешили остаться. Тогда это место было голой бесплодной пустошью. В первую очередь мы начали сажать зеленые растения. Мы выкапывали вместе с местными жителями ямки, учили тамильский язык. Привезенные с собой деньги быстро закончились, и мы раздавали часы, украшения и другие безделушки, привезенные с Запада, лишь бы местные жители продолжали с нами работать. Так появились первые сооружения. Мы жили в хижинах из тростника, иногда спали просто на земле, но были абсолютно счастливы. Мы верили в свою идею. Постепенно, под воздействием индуистской философии, трактатов известных мыслителей, наша затея сформировалась в собственное учение. Мы назвали это учением Санвилля, не подозревая, что породили новую догму. При этом все религии мы отвергали — слишком много крови из-за них было пролито в мире.

Все было хорошо, пока не наступил сезон дождей. Мы слышали о нем, но не представляли, что это такое. Когда круглые сутки на протяжении месяцев на тебя льет вода, становится невыносимо. Наши хижины не были рассчитаны на ливни, и пришлось их укреплять, но это все равно не спасало. Так уехали первые разочаровавшиеся. Остались наиболее стойкие — альтруисты, одержимые идеей построения идеального общества, готовые терпеть голод, нестерпимую жару, тропические ливни, болезни. Кстати, мы не были привиты, и незнакомые нам до той поры заболевания уносили жизни наших товарищей. Брюшной тиф, холера, тропическая малярия… Но трудности только закалили нас. Мы поняли, что на нашей Планете даже Рай нельзя построить, не понеся потерь. Мы искренне верили, что Санвилль станет точкой нового отсчета — островком вновь возникшей жизни, который будет разрастаться и в конце концов изменит агрессивный и безумный мир, запрограммированный на самоуничтожение. У нас сформировался костяк из числа первых поселенцев. Так как идея Санвилля была моей и я оказалась активнее других, меня назначили главой общины. Со временем я взяла индийское имя — Шанти. Оно означает мир, гармонию и как нельзя лучше подходит к нашим идеалам.

Постепенно к нам стали приезжать новички со всего мира. Поначалу мы были рады всем. Но потом поняли, что среди новичков много случайных людей, обыкновенных авантюристов, лодырей и неудачников. Тогда мы стали проводить жесткий отбор.

Постепенно мы научились выращивать продукты питания, обзавелись хозяйством. В этом нам неустанно помогали местные жители. Мы принципиально отказались от денег, видя в них одно из главных зол человечества. Вновь сформированное учение мы передавали новым жителям Санвилля. — Шанти встала с кресла, подошла к темному комоду из сандалового дерева, достала оттуда небольшой альбом.

— Вот такой я была тогда, — сказала она нам с Люком. С черно-белых фотографий задорно улыбалась симпатичная девушка. Почти все фотографии были сделаны во время каких-то работ, поэтому в руках у девушки чаще всего были кирки или лопаты.

— Сейчас я выгляжу совсем старухой, а ведь мне еще нет семидесяти, — сказала Шанти. Это удивило меня, на вид ей можно дать все девяносто. Странно, что в Санвилле никому не пришло в голову подсчитать возраст Шанти. Наверное, потому, что у богов нет возраста.

— Итак, мы создали город, который должен был стать интернациональным центром планеты, городом будущего, — продолжила Шанти слегка скрипучим голосом, иногда переходя на шепот. Видно, что говорить ей приходится редко и за долгие годы одиночества голосовые связки сели без тренировки. — Желающих жить в Санвилле становилось все больше. Постепенно, с согласия властей, нам позволяли занимать все новые территории. Я мечтала, что через сорок-пятьдесят лет в Санвилле будут жить десятки, сотни тысяч человек. Что он превратится в огромный город счастья! Но через какое-то время все пошло не так…