Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья

Хлоя приехала с последней волной хиппи, лет через десять после того, как в Санвилле была построена первая хижина из тростника. Это была милая девочка из Канады. Ей было двадцать с небольшим. В Монреале Хлоя работала продавцом в женском магазине. Но себе она не могла купить там даже самую дешевую блузку. Она сразу понравилась мне своим оптимизмом, неуемной энергией и какой-то хорошей настырностью. Казалось, Хлоя никогда не устает. Ее не пугали трудности. Было сразу понятно: эта девушка знает, чего хочет. Очень скоро она стала моей правой рукой…

К тому времени у нас организовалось что-то вроде совместных предприятий с местными жителями. Мы ловили рыбу, разводили птицу, выращивали овощи, фрукты. Постепенно поняли, что производим продуктов больше, чем нам требуется. Излишки начали менять на одежду и на продукты, которые не могли производить сами. Но все-таки у нас не получалось обходиться совсем без денег, как мы ни старались. Иногда нам требовались лекарства, строительные материалы и много такого, что невозможно выменять. Тогда нам пришлось заключать договоры с местными компаниями на частичную продажу излишков, произведенных в Санвилле. Нам пришлось открыть счет в банке. Это стало началом конца…

Деньгами распоряжался Совет общины. Поначалу было решено пустить деньги на обустройство Санвилля, а излишки распределить между старейшими горожанами, которые закладывали город. Многие к тому времени состарились, и, имея деньги, они могли построить себе новые, уютные дома, чтобы достойно доживать в них свой век. Вроде почетных пенсионеров. Но строить хорошие каменные дома среди тростниковых хижин мы посчитали неправильным, чтобы не вызывать зависть остальных. Так Санвилль был поделен на секторы, и мы допустили еще одну ошибку — появились привилегированные члены общества, а значит, социальное неравенство. Разделение людей в Эллипсе по кругам священного лотоса я уже не застала. Это изобретение Хлои. — Шанти горько усмехнулась, обнажив на удивление здоровые зубы. При этом ее бледное, изрезанное глубокими морщинами, лицо, исказила боль. — Мы повторяли ошибки Большого мира одну за другой. Настолько сильным было его влияние. Жадность, честолюбие, желание выделиться, урвать кусок побольше оказались сильнее нас. Мы привезли их с собой из Большого мира как вирусы, которые поначалу дремали, а потом стали пожирать общину изнутри.

Итак, у нас появилась возможность пользоваться комфортом, благами Большого мира, которые мы когда-то презирали и от которых бежали в дикий лес. Мы вдруг поняли, что, используя дешевый труд местного населения, открывая новые и новые предприятия, можно зарабатывать неплохие деньги. Мы убеждали себя в том, что деньги нужны на благо Санвилля. В принципе так оно и было, но постепенно мы стали тратить их на себя, не посвящая в наши дела рядовых членов общины. Этот дом я построила первой, — Шанти обвела комнату рукой. — Совет общины настоял, чтобы у меня, как руководителя, был хороший дом. Тогда он находился далеко за пределами Санвилля, и никто из простых членов общины не знал, чей он. Выходные я проводила в своем особняке, отдыхая в тихой роскоши.

«Так вот куда отправляются на выходные Хлоя с Дэниелом! — подумал я. — Конечно, у них имеются где-то неподалеку такие же дома!» — сердце возбужденно забилось. То, что мы с Люком узнали, — бомба! Достаточно одной статьи, репортажа или даже небольшого ролика в Интернете, чтобы Санвилль перестал существовать! Только бы нас никто не застал здесь! Сомневаюсь, что охранники выпустят из особняка таких свидетелей.

— С каждой новой волной в Санвилль попадало все больше случайных людей, — продолжила Шанти. — Наиболее предприимчивым удавалось найти общий язык с Советом общины. Некоторые сразу понимали, что Санвилль приносит деньги, и предлагали свои проекты. Таким разрешали открывать магазины в соседних деревнях, создавать фермы. Разумеется, большая часть прибыли уходила на счета общины. Постепенно банковские счета появились и у каждого из нас. На них начислялись так называемые бонусы. Говоря проще — мы делили прибыль. Из альтруистов мы превратились в богачей, которые ходят в Серебряный Эллипс как на работу, а по выходным купаются в роскоши в своих особняках за пределами города Солнца. Мы ведь даже не могли в полной мере насладиться своими деньгами. Мы стеснялись даже друг друга, наслаждаясь комфортом в одиночестве. Никто никого не приглашал в гости. Не исключаю, что многие покупали дорогую одежду и украшения и, попав в свои райские уголки, надевали все это лишь для себя, страдая, что никому нельзя похвастаться.