Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья

Смотрю на календарь. 27 декабря 2002 года. У бабушки сегодня день рождения, надо позвонить, поздравить. Зачеркиваю, как мы делали в армии, вчерашнее число в календаре. До конца командировки три дня. Тридцатого — в Москву! Какое-то время еще лежу, думая про наступающий Новый год и Ольгу. Поскорее бы они с матерью выехали отсюда!..

Иду на площадь перед КПП. Надо купить теплые носки. У ворот неожиданно встречаюсь с Ольгой Ивановной. Как всегда, подтянутая, в своем строгом сером костюме, поверх которого надето светлое короткое пальто из кашемира, она спешит на работу в Дом правительства. Спросил ее про дочь.

— Оля сегодня не придет, приболела немного. От меня, наверное, заразилась, я же две недели грипповала. Ну, вы помните, когда к нам приезжали. Но завтра она будет обязательно — мне по работе поможет и отцу позвонит, если вы не против.

Конечно, я не против. Глядя вслед этой женщине, еще очень привлекательной в свои пятьдесят два, думаю о том, что за все время она ни разу не позвонила бывшему мужу сама. Только один раз пришла с Ольгой. Наверное, она все еще не простила его. За годы одиночества, за упущенные возможности в карьере. Наверное, если бы не Ольга, она бы вообще никогда к нему не обратилась. Но так случилось, что теперь ее бывший муж — единственный человек в Москве, номер телефона которого она знает.

После вчерашних событий мы с Гусем решили сегодня никуда не ездить. Я позвонил родителям в Нижний, поздравил бабушку с восьмидесятисемилетием.

Мы зашли в пресс-службу Дома правительства узнать сводки, а потом решили пообедать здесь же, в столовой. Неожиданно Иван стал ныть, что хочет непременно шашлык. Мы с Пашкой оба не любим шашлычную у шлагбаума, рядом с рынком. Там грязно и тесно. Голосуем за проверенные котлеты в столовой Дома правительства. Кроме того, Пашке не хочется таскаться с тяжелой камерой. Мы взяли ее с собой на случай, если придется писать синхрон в пресс-службе. Но Иван просто умоляет пойти в шашлычную. Хитрость его ясна. Там наливают водку. А здесь нет. Я это понимаю и злюсь на Ивана. Меня раздражает, что он не может честно сказать, что просто хочет выпить. Иван продолжает уговаривать. Говорит, никогда в жизни не хотел шашлык, как сейчас. Я махнул рукой. Ну что делать, раз ему так приспичило? На стоянке Лема меняет колесо, воспользовавшись свободным днем. Позвали с собой. Отказался — уже поел.

До шашлычной метров двести пятьдесят. Выходим за КПП. День выдался, на удивление, теплым и солнечным. Кажется, будто не Новый год, а весна на носу. Солнце растопило редкий снег, и теперь под ногами грязная, липкая каша. Пытаемся разминуться на дороге с «уазиком» и «КамАЗом», медленно проезжающими мимо нас. Сторонимся, чтобы не забрызгало грязью. В «КамАЗе» замечаю совсем юную чеченку лет шестнадцати. Она сидит рядом с мужчиной-водителем, по виду тоже чеченцем. Он сосредоточенно смотрит перед собой. Девушка улыбнулась нам и помахала рукой. Я ответил. Почему-то посмотрел на часы: 14:22. Заходим в прокуренный дорожный вагончик, переоборудованный в кафе.

Шашлыка сегодня нет. Заказываем пельмени. Ивану — водку. На шашлык ему, разумеется, наплевать. Присаживаемся за стол, накрытый клеенчатой липкой скатертью. Кроме нас в шашлычной несколько контрактников. Торопливо едят, спешат на службу.

— Домой уже хочется! — сладко потянулся Иван. — А тебе, Гусь, хочется?

Но Пашка ответить не успел.

Земля под шашлычной на мгновение просела и резко выпрямилась, ударив снизу мощно и хлестко. В поисках жертв ворвались внутрь вагончика осколки стекол от единственного окна, рядом с которым никто не сидел. Мощная, как цунами, взрывная волна прошла сквозь фанерные стены, а затем через мой организм, бесцеремонно ощупав каждую его клетку, каждый орган, ударив по телу, словно по камертону, заставив все внутри вибрировать и дрожать.

Тарелки полетели на пол. Люди привычно упали сами, ожидая обстрела. Обычно за взрывом всегда следует новый взрыв или обстрел.

«Нападение на базу» — первая мысль, которая пришла в голову. Тут же прогремел второй взрыв, гораздо мощнее первого. Вагон встряхнуло, будто кто-то взял его за холку и потряс, как щенка, если бы у дорожных вагонов были холки. Мы с Гусем лежим возле самой двери. Пашка включил камеру. Не поднимаясь, я осторожно приоткрыл дверь.

…Над Домом правительства стоит огромный черный гриб из пыли, щебня и наверняка кусков человеческой плоти.

— Не хило бы мы там сейчас поели! — выпалил Иван.

Контрактники вскочили с пола, похватав автоматы, рванули к выходу, вдавливая в пол каблуками берцев недоеденные пельмени и манты, скользя по разлитому супу и компоту.

Мы бежим в сторону черного гриба. Он не спешит рассеиваться. Зловеще клубится над столовой, в которой несколько минут назад мы собирались обедать. На месте столовой — груда сложившихся плит.

Перед КПП сползает по стене контуженный солдатик. Таращит глаза, передергивает затвор, направляет на нас автомат.