Планета спартанцев

— В самом деле, доктор Павсаний? Мы признаем, что ребенок, произведенный машиной рождения, и имеющий такие деформации в области груди, подлежит уничтожению, но каким образом эти деформации отражают особенности характера?

— Коварство написано у нее на лице, сэр.

— У нее? Ты как-то странно выражаешься, доктор.

— Просто оговорился, сэр… У него на лице…

— Маргарет Лэзенби, прошу тебя, повернись лицом. Посмотри на Нас.

Царь провел ладонью по короткой бородке, приглаживая ее.

— Мы не можем прочитать никаких следов коварства по твоей наружности. Твое лицо мягкое и нежное, словно у того, кто ухаживает за младенцами. Ты не похож на воина, но в твоем взгляде есть прямота и мужество. Твое лицо кажется мне честным.

— Сэр! — доктор Павсаний был близок к отчаянию. — Не забывайте, что она… он является представителем инопланетной цивилизации. Выражение лица может быть обманчиво. Например, дикий кабан порой улыбается, но вовсе не от дружелюбия. Он улыбается, когда впадает в ярость.

— Так же иногда поступают люди, — царь улыбнулся, его зубы сверкнули белизной, оттененной на фоне смуглой кожи и темной бороды. — Мы тоже начинаем испытывать ярость, и мы улыбаемся, когда члены Совета берут на себя смелость указывать нам, как вести наши дела. — Он повысил голос: — Стража! Удалите этого человека.

— Но, сэр…

— Довольно.

Четверо гоплитов вывели врача. У самого выхода он попытался сопротивляться, но тщетно. Никто из его коллег в алых одеждах не решился выступить в защиту. Брасид с мрачным удовлетворением отметил это. Царь Креспонт знает, в чем заключается его реальная сила. В нас, воинах.

— Лейтенант-коммандер Граймс!

— Ваше величество?

— Мы приняли решение позволить вам провести инспекцию. Ты и твои офицеры — и люди, и выходцы с Аркадии — могут покидать корабль, при условии, что вы будете ставить в известность капитана Диомеда и передвигаться в сопровождении нашего эскорта. Это ясно?

— Совершенно ясно, Ваше Величество. Мы увидим только то, что нам позволят увидеть.

— Ты правильно понял. А теперь Нам предстоит обсудить ряд вопросов с членами Совета. Удалитесь.

Граймс отсалютовал и вместе с Маргарет Лэзенби неторопливо направился к выходу. Брасид шел следом за ними. Когда они миновали двери, к ним присоединились воины, сопровождавшие их ранее до самого зала.

Когда они покинули дворец и шли к ожидавшей их машине, Граймс спросил:

— Брасид, а что станет с врачом? Тем, которого вывели из зала.

— Вероятно, его обезглавят. Ему повезло.

— Повезло?!

— Да. Если бы он не был врачом и членом Совета, ему бы отрубили руки и ноги, а потом выбросили умирать на склоне холма, там, куда выбрасывают исключенных детей.

— Вы шутите, Брасид! — воскликнул Маргарет Лэзенби.

— Шучу? Конечно, нет.

Обитатель Аркадии обернулся к Граймсу:

— Джон, неужели мы не можем ничего сделать?

Граймс покачал головой:

— Что бы мы ни сделали, это приведет к гибели куда большего числа людей. Кроме того, мы получили строгий приказ не вмешиваться.

— Это очень целесообразно, — горько заметил Маргарет Лэзенби. — Один человек должен умереть во имя блага людей.

— Осторожнее, Мэгги, здесь могут быть «жучки». Вспомни, что мы не являемся членами Совета.

— Звучит как слова древнего морского офицера. Я часто думаю, что эпоха «дипломатии канонерок» может дать массу материала для размышлений.

Глава 12

По дороге в космопорт никто не проронил ни слова. Брасид понял, что оба чужака потрясены, услышав об участи, которая ожидает Павсания. Но почему? Этого Брасид не мог понять. Безусловно, в их мире — и в любом мире — дерзость по отношению к царю должна быть наказана быстро и сурово. И тем более странно, учитывая, что врач выступал против них, а не в их поддержку.

Машина ехала по городским улицам, впереди двигалась одна из колесниц, расчищая дорогу, вторая замыкала группу. Кругом собралась толпа зевак — похоже, весть о присутствии инопланетян в городе разнеслась быстро. Все — и спартиаты, и илоты — с неприкрытым любопытством разглядывали обитателя Аркадии.

Маргарет Лэзенби передернула плечами.

— Джон, мне не нравится эта планета — совсем не нравится. Не раз говорили, как хорошо оказаться единственной женщиной в мире мужчин. Я так не думаю. Меня словно раздевают десятки глаз. Ты знаешь, я боялась, что царь и впрямь прикажет мне раздеться.

— Не понимаю, почему это тебя беспокоит, — ответил Джон Граймс. — Я думал, что на Аркадии вас воспитывают истинными нудистами.

— Я тоже не понимаю, почему это его смущает, — подтвердил Брасид. — Если, конечно, он не стесняется своего уродства.

Маргаретлэзенби взорвался.

— Начнем с того, сержант, что я не урод. Во-вторых, правильно говорить обо мне, употребляя местоимения «она» и «ее». Вам ясно?

— Эти местоимения употребляются по отношению к инопланетянам, которые отличаются… формой тела? — поинтересовался Брасид.

— Да. И еще, в качестве личного одолжения: Вы не могли бы в дальнейшем воздержаться от замечаний по поводу формы моего тела?

— Хорошо, — кивнул Брасид, но не удержался от комментария: — На Спарте нет деформированных.