Планировщики

– Он жив или уже мертв?

– Мертв. В свое время я служил в Африке, и вот как-то среди ночи нас внезапно подняли по тревоге. Мы сели в грузовик, приехали на место и увидели, что боевик из террористической группы, сбежавший из плена, взял в заложницы старуху. Боевик тот был совсем мальчишка, лет четырнадцати-пятнадцати. Взвинченный до предела, сам не свой от паники, но особой опасности для нас не представлял. Старуха все что-то говорила и говорила ему, а он одной рукой держал автомат, уткнув ствол ей в голову, другой же торопливо запихивал в рот картошку. Мы понимали, что ничего опасного не произойдет. Однако по рации передали приказ уничтожить его. Через несколько секунд кто-то нажал на спусковой крючок. Мы подбежали к пареньку и увидели, что пуля разнесла ему половину головы, обнажилась глотка, забитая картошкой, которую он не успел проглотить.

– Бедный! Наверное, очень голодный был.

– Я смотрел на разнесенный череп африканского мальчика, на его глотку, забитую картошкой, и думал: “Ну что стоило подождать с выстрелом хотя бы секунд десять? Тогда, может, он успел бы проглотить картошку до того, как умереть”. Меня иногда посещают такие вот странные мысли.

– А что изменилось бы, если этот бедный африканский мальчик успел бы проглотить картошку?

– Да ничего не изменилось бы. Но все равно вид картошки, застрявшей в глотке убитого, был ужасен. Это так на меня подействовало, что я долго не мог прийти в себя. – Рэсэн позволил эмоциям слегка прорваться в голосе.

Старик допил виски, взял кочергу и принялся копаться в золе. В углу очага он нашел одну картофелину и предложил ее Рэсэну. Тот несколько секунд смотрел на нее рассеянно, затем вежливо отказался. Лицо старика выразило некоторое замешательство, и он бросил картошку назад в камин.

– У меня есть еще одна бутылка виски. Будешь?

Подумав, Рэсэн ответил, что не откажется.

Старик принес из кухни бутылку и налил обоим. Некоторое время они молча пили, глядя, как в камине горят дрова. От виски Рэсэн впал в странное, почти ирреальное состояние. Старик молчал и смотрел на огонь.

– Огонь прекрасен, – сказал вдруг Рэсэн.

– Пепел еще прекраснее, хотя мало кто это понимает. – Старик повертел в руке стакан, не отводя взгляда от пламени. Он слегка нахмурился, будто вспомнил нечто интересное. – Мой дед был китобоем. Ходил в море с гарпуном. Это было задолго до того, как запретили охотиться на китов. Дед родился в северной провинции Хамгёндо, откуда до моря далеко, однако в один прекрасный день он пришел в приморский городок Чансэнпхо и стал классным китобоем. Однажды он отправился на промысел, и так получилось, что кит затянул его глубоко в море. А дело было так: дед храбро воткнул гарпун в спину кашалота, но, к несчастью, зацепился ногой за трос гарпуна и свалился в море. Кашалоты бывают огромные, и они не из тех, кто запросто позволит человеку идти на них с корявым ручным гарпуном на маленьком китобойном суденышке времен японского правления. Говорят, встречаются самцы-кашалоты длиной в восемнадцать метров и весом до шести десятков тонн. Только представь себе: шестьдесят тонн – это же пятнадцать взрослых африканских слонов! Я бы на месте моего деда не захотел трогать такую махину, даже если бы это был просто резиновый шар. Да что тут говорить! Однако мой дед взял да и воткнул гарпун в спину этого зверюги.

– И чем все закончилось? – спросил Рэсэн.

– Бедой, конечно. Дед свалился с носа лодки в море, и от удара у него на миг помутилось сознание. Такое бывает у боксеров, когда они пропускают удар снизу в челюсть, состояние это называют “грогги”. Так вот, дед как раз и впал в это состояние, а рассерженный кит потащил его в самую глубину темного моря. Он устремился ко дну с безумной скоростью, и когда дед пришел в себя, то первое, что увидел, был мерцающий синий свет. Это светились плавники кашалота. Дед забыл, что находится под водой, и только завороженно смотрел на кита, на сияние вокруг плавников. Он мне рассказывал, что картина была величественной и прекрасной: в ночном море плывет огромный кит, а его синие плавники грациозно изгибаются. Как-то раз, решив просветить дедушку, у которого от тех воспоминаний каждый раз на глаза наворачивались слезы, я ему по-дружески сказал, что кит вовсе не относится к светящимся животным, поэтому плавники его не могут излучать синий свет. Так он швырнул мне в голову ночной горшок. Смешно! Вот таким темпераментным был мой дед. Он всякому встречному рассказывал об этом ките. Я сказал, что люди не верят ему, и все из-за этих плавников, якобы излучавших синий свет. А дед ответил мне: “Все, что болтают люди о китах, – вранье. Нахватались они всякой ерунды из книг. Но ведь киты живут не в книгах, а в море”. Ну вот. В общем, моего деда кашалот утащил глубоко в море, и в какой-то момент дед снова потерял сознание.

Старик налил в стакан виски до половины, отпил и продолжил: