Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

18 апреля 1161 года после долгой болезни в своем дворце в Кентербери скончался архиепископ Теобальд. Он дожил до весьма преклонного возраста, до 70 с лишним лет, и занимал архиепископский престол с 1138 года, когда его утвердил в этом сане король Стефан. Когда эта новость достигла ушей Генриха, он тут же ухватился за многообещающую возможность. Король строил планы на будущее, для реализации которых кресло в Кентербери должен был занимать покладистый епископ. Прежде всего, Генрих собирался короновать своего старшего сына как назначенного короля. Именно это наотрез отказался сделать для короля Стефана архиепископ Теобальд, когда Евстахий еще был жив. Кроме того, Генрих хотел пересмотреть границы юрисдикции Церкви и короны. Тут требовалась осторожность, и было бы хорошо, если бы во главе английской церкви в это время стоял союзник, а не враг.

Бекет казался Генриху идеальным кандидатом на место Теобальда. Фридрих Барбаросса посадил в архиепископские кресла канцлеров Майнца и Кельна и с их помощью правил Германией и Италией. Генрих решил поступить так же. Но для многих в английской церкви, в том числе для монахов кафедрального собора в Кентербери, которые пользовались правом выбирать архиепископа, кандидатура Бекета стала насмешкой. Они считали его неподходящим по множеству причин. Бекет был откровенно светской фигурой. Его образование оставляло желать лучшего. Он не был знатоком права, и уж точно не был богословом. Он был явным приверженцем короны. Он настроил кентерберийских монахов против себя, когда еще служил Теобальду. И не только монахи не одобряли выбор короля. Мать Генриха, императрица Матильда, которая живо интересовалась политической карьерой сына из своего уединения в Руане, писала Генриху, изо всех сил пытаясь убедить его отказаться от идеи продвинуть друга на пост архиепископа.

Но Генриха не мог поколебать никто. Плюсы утверждения Бекета на пост архиепископа-канцлера значительно перевешивали недовольство, которое могло возникнуть в Кентербери. В отдаленной перспективе Генрих хотел передать королевство старшему сыну, ментором и регентом при котором станет Бекет. Мальчик приближался к семи годам; в этом возрасте сыновья аристократов обычно оставляли дом матери и начинали подготовку к жизни мужчины. Король в 1162 году планировал передать юного Генриха под опеку Бекета. И лучше всего, чтобы мальчик обучался в доме архиепископа. Поэтому 2 июня 1161 года Бекет был рукоположен в священники. На следующий день он был посвящен в сан архиепископа.

Генрих был уверен, что возвышение Бекета станет грандиозным триумфом, но очень скоро оказалось, что в стратегию вкралась роковая ошибка. И этой ошибкой был сам Бекет.

Несмотря на все титулы, дары и привилегии, которыми осыпал его король, Бекет чувствовал себя абсолютно неподходящим для роли архиепископа. Прежде всего, почти все английские первосвященники до него были монахами. Но Бекет с первых месяцев на новом посту заметно выделялся своим светлым, немонашеским платьем и казался посторонним на высоком престоле. Его обуяла своего рода «статусная тревожность». Всю свою жизнь он старался стать великим канцлером, а теперь его выбросили в мир, где презиралось все, что он собой представлял. Он был плохо образован, он не был монахом, его близость к королю не одобрялась. Бекет чувствовал болезненную потребность показать себя достойным архиепископом как перед своей новой паствой, так и перед самим Богом. Под светской одеждой совершилось внезапное и резкое преображение взглядов и подходов, что полностью перевернуло его отношения с Генрихом.

Став архиепископом, Бекет практически сразу начал дистанцироваться от политики короля. Первым делом он отказался от поста канцлера, заявив, что «недостоин и одной должности, не говоря уже о двух», чем на корню разрушил все планы короля, связанные с назначением его на этот пост. Затем он влез в борьбу за церковные земли с несколькими светскими лордами, включая графа Хартфорда и Уильяма, лорда Эйнсфорда, еще одного землевладельца из Кента. Он объявил день своего посвящения новым праздником – днем Святой Троицы. Он обрушил на папу Александра III шквал ходатайств, испрашивая позволения укрепить авторитет Кентербери над соперничающим архиепископством Йорка. Союзник короля превратился – буквально за одну ночь – в его противника. Генрих ожидал, что Бекет смажет шестеренки королевской политики в отношении Церкви, а он вместо этого совал в них свои костлявые пальцы. Бекет расстроил все замыслы короля и до конца своей жизни оставался напыщенной, непримиримой и строптивой помехой всем попыткам Генриха обеспечить стабильное управление.

Какими бы ни были психологические причины трансформации Бекета, современникам она казалась чуть ли не обращением Савла. Неудивительно, что неизвестный хронист из аббатства Баттл изображал ее как своего рода сбрасывание кожи, как духовное преображение, вызванное повышением в статусе: