Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Разрыв, случившийся в Вестминстере, оставил у обеих сторон неприятный осадок. И Генрих, и Бекет обратились к папе Александру. Изгнанный из Рима папа был слишком занят собственными проблемами. Его конфликт со светскими властителями – а конкретно с Фридрихом Барбароссой – вылился в Великую схизму. На престоле в Риме восседал антипапа – Виктор IV. Александр со всей деликатностью уговаривал Бекета сотрудничать с королем; то же делали Гилберт Фолиот, епископ Лондонский, Роджер, архиепископ Йорка, несколько кардиналов и уважаемый цистерцианский аббат Филипп из Омона. В ноябре, по утверждению Роджера из Понтиньи, «архиепископ, поколебленный советами папы и кардиналов и словами этого аббата и других, пришедших с ним», согласился подчиниться королю. Сделал он это приватно в Оксфорде. Торжествующий Генрих в конце января 1164 года созвал Большой совет в своем охотничьем замке и дворце Кларендон. Он хотел, чтобы Бекет был публично и окончательно унижен. Бекет был настороже и попытался уклониться, но Генрих угрозами и злобными нападками заставил его объявить перед собравшимися магнатами – баронами, чиновниками и епископами, что он будет соблюдать все законы и обычаи королевства без всяких оговорок.

Вот тут-то Генрих и захлопнул ловушку. Не удовольствовавшись моральной победой, он завершил атаку и довел дело до окончательного и недвусмысленного триумфа. 29 января Кларендонские конституции были выпущены в виде хирографа – рукописного закона, подразумевающего постоянство и универсальность. Одну копию Кларендонских конституций вручили Бекету, другая осталась у короля, а третья навечно отправилась в королевский архив.

Бекет был в ужасе. Документ состоял из 16 пунктов, перечислявших «обычаи», соблюдать которые он, выходит, согласился. Туда вошли предложенные Генрихом меры в отношении преступных клириков, а кроме того, новый закон запрещал обращаться к папе через голову короля и содержал ряд общих заявлений, утверждающих превосходство королевского суда над церковным.

Архиепископ видел западню, подстроенную Генрихом, но сам попал в двусмысленное положение: поддавшись угрозам короля и согласившись принять его политику в отношении Церкви, он поставил Церковь в положение беспрецедентного подчинения, чем подтвердил, что он именно тот, кем его и считали все это время, – марионетка короля.

Измученный Бекет сложил с себя духовные обязанности. Он сам наложил на себя епитимью и написал папе, признаваясь в совершенном и умоляя о прощении. Он был, писал Герберт из Бошема, «необычайно встревожен и мрачен». Жестокие рыдания сотрясали его тело, когда он оплакивал свое несоответствие сану по причине мирского прошлого. Его исступленные попытки утвердить себя в глазах Господа Бога, братьев во Христе, да и в собственных тоже, ни к чему не привели. Он полностью потерял расположение короля, его дружбу и поддержку, но и благосклонности высшего Владыки не приобрел: «Я ясно вижу, что заслуживаю того, чтобы Господь меня покинул, я недостоин занимать святой престол, который был мне отдан», – вскричал он. Ударившись в панику, он полностью потерял способность рассуждать здраво и в поисках поддержки написал врагу Генриха, Людовику VII, а летом безуспешно пытался бежать во Францию.

Генрих же пылал жаждой мщения. Осенью он вызвал Бекета на совет в Нортгемптонском замке. 6 октября 1164 года архиепископ и бывший друг Генриха был обвинен в растрате, совершенной в бытность канцлером. Бекет вновь обратился к папе. Так же поступил и Генрих. Он намеревался сместить архиепископа с поста и злонамеренно отклонил его жалобу папе как нарушение Кларендонских конституций.

Обвиненный в преступлениях против короны и против собственной души, Бекет запаниковал. Судебный процесс в Нортгемптоне приближался к развязке, когда он объявил, что отказывается выслушать приговор, развернулся и вышел из помещения. Ему удалось покинуть замок, и следующим утром, когда свинцовое небо пролилось дождем, посрамленный и промокший архиепископ ушел из города в сопровождении всего четырех человек. Он покинул Англию 2 ноября 1164 года: опасная и безрассудная переправа через Ла-Манш на небольшом судне в поисках приюта у французского короля привела его на берега Фландрии. Бекет не вернется в Англию еще пять долгих лет.

Наследные планы

Бекет ускользнул из Англии в унынии, которое очень скоро сменилось яростью. Во Франции он поселился в аббатстве Понтиньи. Там он и пребывал, разъяренный и негодующий, скрипя зубами обращался в письмах с протестом к папе и громко жаловался каждому, кто готов быть слушать. Товарищ Бекета Эдвард Грим писал, что он истязал себя суровой аскезой: