Пластика души

Вернуться к найденному украшению меня заставила Аглая. Сделала она это, конечно, невольно, но я углядела в этом некий знак. Мы работали над очередным романом, и вдруг Аглая начала описывать украшение главной героини, им оказалось золотое кольцо с расколотым надвое бриллиантом, часть которого была утеряна, а часть по-прежнему держалась в кольце. У меня по спине пробежал холодок, когда я вдруг вспомнила о своей находке, так и лежащей в тумбочке у кровати. Аглая описывала кольцо так точно, словно видела его не раз. Когда мы закончили, я, закрывая файл, осторожно произнесла:

– А вот кольцо… ну, у героини… вы его сами придумали?

– Нет, – отозвалась Аглая, не открывая глаз – она всегда несколько минут после диктовки сидела с закрытыми глазами, словно прогоняла из головы картинки сюжета. – Такое кольцо я видела, и оно мне очень запомнилось, а теперь вот кстати пришлось для романа.

– Но почему так странно – половинка камня?

– Это кольцо было подарком от любимого человека. И в тот день, когда он погиб, камень в кольце раскололся пополам, и одна половина потерялась. Хозяйка закрепила вторую половинку в кольце и носила его, не снимая, как память.

Меня снова пробрало морозом по спине – как же не снимала, когда оно валялось в щели лестницы в этом самом доме? Выходит, хозяйка украшения бывала здесь и имела доступ в подвал? Тогда кто она? Неужели моя предшественница? От этой мысли мне стало еще хуже.

Аделина

Мажаров, похоже, был обескуражен моим сообщением с просьбой встретить в аэропорту, потому что прислал в ответ только пять вопросительных знаков. Я повторила предыдущее сообщение, добавив, что объясню все при встрече. Короткое «ОК», присланное Матвеем, могло значить только то, что он встретит, конечно, но все равно не понял, с чего вдруг.

Меня же перед посадкой одолел какой-то почти животный ужас. Я вдруг поняла, что сорвала стоп-кран, державший развитие наших отношений с Матвеем на паузе, и теперь все будет развиваться как-то иначе, совсем в другом ключе. Я запаниковала еще и потому, что очень давно не была с мужчиной в том общепринятом смысле, который вкладывается в это понятие. Мне казалось, я уже и забыла, как это бывает, и даже потребности не испытываю. И тут память как-то слишком услужливо подсунула мне картинку – Мажаров, переодевающийся после операции. Я еле успела закусить губу, чтобы не взвыть вслух, настолько это оказалось привлекательное воспоминание. Что я делаю, господи…

Матвей ждал меня в зале прилета с букетом каких-то диковинных цветов, которые я с такого расстояния, да еще без очков, не смогла распознать. В джинсах и футболке поло выглядел Мажаров как-то иначе, чем в хирургической робе, и мне он таким почему-то нравился куда меньше. Наверное, я просто привыкла к нему в операционной и вне ее воспринимала его с трудом.

Он шагнул мне навстречу, как-то смущенно сунул в руки букет цветов, оказавшихся орхидеями, и взялся за выдвижную ручку чемодана:

– Как долетела?

– Нормально.

– Не спрашиваю, почему так рано.

– И не спрашивай, потом как-нибудь… – пробормотала я, тоже испытывая странную неловкость, как будто мы на свидании вслепую и прежде никогда не встречались.

Была пятница, и я спохватилась, что оторвала Матвея от работы, но он только рукой махнул, сказав, что оставил клинику на Василькова:

– Он, конечно, ворчал, но согласился.

– Ну и как тебе в моем кресле? – поинтересовалась я по дороге на парковку.

– Больше не сяду, – рассмеялся Матвей. – Нет, серьезно – я уж лучше в операционную.

– Не понравилось начальствовать?

– Ну, может быть, если бы у меня была возможность понукать рабов, сидя на троне, а не подписывать горы каких-то непонятных мне бумажек, тогда я мог бы еще раз попробовать, – веселился Мажаров, открывая багажник и забрасывая туда мой чемодан.

– Нет уж. Кресло идет вместе с неприятными обязанностями, а не только с бонусами.

Мы выехали с парковки и направились в город. Судя по всему, все время моего отсутствия здесь стояла жара не хуже испанской, даже листья на деревьях пожухли. Да и сегодня, кажется, день не будет прохладным. Ну, что поделать… сейчас приму душ, отосплюсь, завтра на кладбище поеду. И тут я поймала себя на мысли, что в моих планах отсутствует такой элемент, как сидящий за рулем Мажаров. Интересно, как развернется ситуация дальше, что мне делать, как вести себя? Пригласить зайти? О, господи, нет, я не готова к этому, чувствую, что не готова… Нужно срочно выдумать какой-то благовидный и необидный повод не произносить вслух приглашение на чашку чая…

– Я надеюсь, ты отгуляешь весь отпуск? – спросил он, и я вздрогнула:

– Что? Почему?

– Почему надеюсь? Потому что ты отдохнувшей не выглядишь.

– В понедельник планировала выходить. Да и тебе, как я понимаю, некомфортно.

– Ну, еще пару дней я вполне могу потерпеть, а ты бы постаралась все-таки дома побыть.

– Лучше расскажи, что в клинике.

– Все в порядке. Операции по плану, реабилитация тоже. Твоего немедленного вмешательства не требуется.

– У меня такое ощущение, что ты скрываешь что-то, – улыбнулась я, взглянув на Матвея, и тот подтвердил: