Пластырь для души

Он опять потерял сознание, а я сидела и смотрела на него. Именно тогда я осознала, как он дорог мне стал. Что я не смогу без его опеки. Мне нужна его любовь к жизни и к людям. А еще я захотела, чтоб он любил меня. И я потащила его. Сначала просто ухватив за плечи, но он был слишком тяжелый. Тогда я соорудила из елочных веток и своей куртки что-то типа саней и перетащила его на эту конструкцию. Сняла его ремень, соединила со своим и перекинула под его руками со спины. А потом взялась за этот ремень и потащила. Я не знаю, откуда у меня взялось столько сил, но к ночи мы оказались на краю леса.

Павел пришел в себя. У него начался жар. Нужно было переходить поле, пока темно. Он взял мою руку и поцеловал ее, а потом опять отключится. Я испугалась, что он умер, но нет, слабый пульс есть. И я потащила его через поле. Где-то на середине, когда стало рассветать, я увидела со стороны леса немцев. Они начали по нам стрелять. Я упала. Я была без сил. Я не должна позволить взять нас в плен. Но гранат больше нет, а в пистолете только один патрон. Я уже слышу немецкую речь. Они близко. Сердце колотится с бешеной скоростью и вот-вот выпрыгнет из груди. Но я не могу убить ни его, ни себя. В момент, когда отчаяние захлестнуло меня, я слышу выстрелы, но уже с другой стороны. Наши. Мы спасены.

Я вернулась с того задания другой.

ГЛАВА 9

Уже под утро я заканчиваю читать дневник. Мелкий разборчивый почерк выгорел от времени. Местами сложно разобрать, что же там написано. Но я с упорством маньяка вчитываюсь в чувства и тайны незнакомой мне женщины. Я проживаю вместе с ней все то, что там написано. Пожелтевшие от времени страницы я переворачиваю одну за другой. А когда они неожиданно кончаются, боль и разочарование пронзают мне сердце.

Я не заметила, как ненадолго стемнело, а потом рассвело. Я сижу в доме под лампой и не могу оторваться от этой тетради. Я прочитала ее всю. А потом просто сижу, прижимая к груди чью-то боль. Такую сильную, что даже спустя шестьдесят пять лет я чувствую ее каждой клеточкой своей души.

К обложке тетради простой скрепкой приколота фотография. На ней молодая худенькая женщина в военной форме. Из-за плеча виднеется дуло винтовки, а на груди нет свободного места – вся увешана орденами и медалями. Очень плохо видно, какими именно, да я в них и не разбираюсь. Темные кудри выбиваются из-под пилотки и немного сглаживают не по годам серьезный взгляд то ли женщины, то ли девочки. Хрупкая, невысокая, но с военной выправкой, она поражает своей женской красотой и жизненной силой. Я всматриваюсь в черты ее лица и пытаюсь понять – как она все это выдержала? И нашла ли своего сына? На обратной стороне фотографии тем же аккуратным почерком написано: «27 мая 1945 год. Мы победили. Будь счастлив. Твоя Катя».

События дневника яркими картинками всплывают у меня перед глазами. Как будто я все это видела. Засыпая без сил, я обещаю себе завтра разобраться в этой истории. А уже во сне сама вижу голубоглазого светловолосого мальчика, бегущего по полю ко мне навстречу. Этот яркий сон продолжается весь остаток ночи. А просыпаюсь я только с одной мыслью. Он жив. И если она его не нашла, то я найду. Сейчас другое время, с деньгами можно найти кого угодно. И я очень четко понимаю, что этот дом манил меня своей тайной. Я нашла эту тайну. Теперь осталось ее разгадать.

Я пишу Валере, что он мне нужен. Срочно. И проваливаюсь обратно в сон.

Второй раз я просыпаюсь, когда за окном уже вовсю жарит солнце. А еще я слышу настойчивый стук в дверь. Я чувствую себя совсем разбитой и с большим трудом встаю. Спускаюсь на первый этаж и открываю дверь.

– Привет, с тобой все в порядке? – спрашивает Олег. Вид у него встревоженный.