Плата за молчание

- Ну что ж, мы и сами найдем его. В гараже нам сообщили, что, приезжая в Атланту, ты всегда останавли ваешься в гостинице на 14-й улице. Это верно?

- В Миддльтаун-отеле, сэр. Это не настоящая гостиница.

- Хорошо, хорошо, не будем спорить. В каком номере?

- В 21-м, сэр:

Хантинг приветливо улыбнулся ему, точно хваля за честный ответ, и, сняв телефонную трубку, набрал трехзначный номер.

- Миддльтаун-отель на 14-й улице. Комната 21-я. Поглядите-ка там. Только захватите с собой портье, что бы потом не говорили, будто вы сами что-то подбросили.

Положив трубку, он достал из кармана портсигар, слез со стола и, подойдя к молодому негру, предложил ему закурить. Нэшвилл, скованный по рукам и ногам и вдобавок привязанный ремнями, не мог даже шевельнуться.

- Ах да, - сказал Хантинг и сам сунул ему в рот сигарету. - Таково предписание, Джимми. Тут мы не властны.

Он дал Нэшвиллу огня и приказал полицейскому с автоматом выйти и занять пост снаружи. Затем, ни словом не упоминая об убийстве Джорджа Мартина, завел с арестованным непринужденный разговор.

- Что ты делаешь в Атланте, Джимми? Работаешь?

- После возвращения из Гриффина еще нет, сэр. Ищу работу.

Хантинг умышленно пропустил упоминание о Гриффине мимо ушей.

- И есть у тебя шансы устроиться?

- Может быть, вернусь в прежний гараж, сэр. Меня обещают взять, когда прибавится работы. В такую прекрасную погоду мало кому нужно мыть машины…

Выразив сочувствие по поводу отсутствия в гараже работы, майор продолжал оживленно болтать на посторонние темы, то и дело поглядывая на дверь, точно чего-то ожидая.

Через полчаса конвойный полицейский впустил в камеру двух сыщиков, которые передали Хантингу картонную коробку и протокол, написанный от руки. Стоя за спиной у негра, Хантинг открыл коробку, заглянул в нее и спросил:

- Где он был?

- Зарыт в цветочном ящике на балконе!

Майор обошел стул и, остановившись перед Нэшвиллом, двумя пальцами достал из коробки пистолет, завернутый в тонкую резину.

- Ну, Джимми, что я тебе говорил? Вот мы и нашли его сами.

Джим Нэшвилл с недоумением уставился на пистолет. Хантинг глянул на фирменный знак и весело сказал:

- «Уэбли»! Видишь, наши криминалисты знают свое дело. Пора бы вам всем это понять.

Нэшвилл, заикаясь от волнения, произнес:

- Но это не мой пистолет, сэр. У меня вообще нет пистолета!

- А как же он попал в цветочный ящик в твоем номере? Уж не хочешь ли ты сказать, что это мы его там спрятали?

- Нет, нет… конечно, нет, сэр! Но меня несколько недель не было здесь. Кто-то ведь тем временем жил в комнате!

- Джимми! Наша экспертиза быстро установит, из этого ли пистолета произведены выстрелы. У меня самого нет сомнений. Но когда факт будет установлен научно и эксперты под присягой подтвердят его в суде, тебя привяжут к другому стулу - к такому, через который пропускают ток в 20 тысяч вольт. Разве ты не хочешь облегчить совесть признанием, которое, может быть, позволит присяжным отнестись к тебе снисходительнее?…

По-прежнему растерянно глядя на пистолет, негр вскричал:

- Ради бога, сэр, чего вы от меня хотите?! Я никогда в жизни не держал в руках оружия. Я даже не знаю, как с ним обращаться…

Хантинг внезапно изменил тон:

- Довольно, хватит вилять! Вы застрелили Джорджа Мартина. Пусть даже вы не признаетесь, присяжные Гриффина все равно получат достаточные доказательства, чтобы отправить вас на электрический стул. Вам может помочь только признание, если мотивы убийства окажутся по-человечески понятными. Вот ваш единственный шанс. Почему вы застрелили Мартина?

Негр продолжал молчать и непонимающе трясти головой. Ствол автомата снова ткнулся ему в спину.

- Эй! Майор тебя спрашивает!

Нэшвилл растерянно пробормотал:

- Мистер Мартин убит? Я даже не знал этого. Как же может быть, что я его убил… Чего вы вообще от меня хотите?

Он напряг вдруг все силы, как будто надеялся разорвать путы. Но стул, вцементированный в пол, не качнулся, кожаные ремни и стальные цепи только глубже впились в тело. Джим снова сник, обессиленный, со сломленной волей, покорившийся судьбе. Теперь он совсем умолк, и стоявший за его спиной полицейский никакими толчками больше не мог заставить его ответить хотя бы на один вопрос.

- Как угодно, - неожиданно спокойно сказал наконец Хантинг, видимо поняв, что ничего не добьется.

Можно было, однако, заметить, что он разочарован.