Плата за молчание

И все же одного звена в этой цепи косвенных улик не хватало. Если Мария Рорбах расчленила труп в кухне, значит, там должны были остаться следы крови. Но комиссия по расследованию убийств безуспешно искала их с помощью всех известных науке средств, выявляющих кровь даже в самых ничтожных количествах. Версия, выдвинутая контролером газовой компании, будто Мария Рорбах не пожалела кипятка, чтобы смыть всю кровь, с научной точки зрения не выдерживала критики. Горячая вода способствует свертыванию крови и консервирует ее на долгие годы, а вовсе не удаляет.

Поэтому прилежный профессор Шпехт снова взялся за работу и исследовал кухонный пол с помощью кварцевой лампы. Ему потребовалось на это целых две недели, но в конце концов он нашел одну доску, в соскобе с которой определил кровь нулевой группы. Но тут возникла новая трудность: нулевая группа крови была как у убитого, так и у его жены. Скажи теперь Мария Рорбах, что у нее, к примеру, шла носом кровь - и вся работа оказалась бы напрасной. Действительно, известие о найденных в ее кухне следах крови не произвело на арестованную ни малейшего впечатления.

- Очень возможно, - сказала она. - В прошлом году у меня случился выкидыш в кухне. Мой врач может вам это подтвердить.

Но такое объяснение удовлетворило бы разве что нетерпеливого обер-комиссара Йохума, но никак не профессора Шпехта. В своей мюнхенской лаборатории он подверг извлеченную из кухонного пола доску специальному исследованию, результаты которого явились своего рода революцией для всей судебной медицины. Из крохотных сгусточков крови Шпехт выделил титан, барий, свинец и другие химические элементы, входящие в состав малярных красок. А так как Герман Рорбах, будучи маляром, постоянно соприкасался с красками, очевидно, их элементы до известной степени проникли в его плоть и кровь.

Можно ли было после этого еще сомневаться, что труп Германа Рорбаха был расчленен в кухне его собственной квартиры? Ведь профессор Шпехт сумел по крови определить не только ее группу, но и род занятий человека! Значение этого открытия для судебной медицины и криминалистики невозможно переоценить. Впредь профессиональную принадлежность убитого будут узнавать по одному лишь следу крови! Право же, профессор Шпехт с лихвой заслужил свои 3500 марок. Агата Кристи уплатила бы ему за идею вдесятеро больше.

При столь внушительных научных доказательствах общественное мнение вынесло Марии Рорбах свой приговор еще прежде, чем начался судебный процесс. Газеты со всеми подробностями публиковали результаты исследований профессора Шпехта. Прокурор Розендаль, вопреки всем существующим правилам, уже за несколько дней до процесса передал репортерам выдержки из обвинительного заключения, основанного, в сущности, на тех же данных Шпехта. Более сотни свидетелей обвинения, знающие уже из газет, какое чудовищное преступление совершила подсудимая, переступили порог зала суда с твердым намерением внести свою лепту в дело возмездия.

19 апреля 1958 года мюнстерский суд присяжных под председательством советника окружного суда доктора Хойкампа вынес затравленной, неспособной больше сопротивляться Марии Рорбах желанный для всех приговор: виновна в мужеубийстве, осуждается к пожизненному заключению в каторжной тюрьме!

Однако уже тогда, хотя никто еще не подозревал о разыгравшемся за кулисами судебного процесса спектакле, в западногерманской печати раздавались отдельные голоса, озабоченные осуждением Марии Рорбах и наводившие на мысль, что дело здесь нечисто. Так, например, гамбургский «Шпигель» в статье «Искали и нашли» писал: «Суд присяжных под председательством Хойкампа, обязанный по закону трактовать все сомнения в пользу подсудимой, с самого начала обращался с пользующейся дурной репутацией Рорбах так, словно опубликованное еще до процесса обвинение было не гипотезой, подлежащей беспристрастной проверке, а теоремой, которую во что бы то ни стало необходимо доказать. На всем протяжении судебного следствия не выявилось ни одного сколько-нибудь убедительного мотива преступления, не было ни одного подлинного свидетеля если не самого убийства, то хотя бы приготовления к нему. Даже ни одной по-настоящему серьезной косвенной улики не было предъявлено суду. Вместо этого было множество всяких не относящихся к делу предположений и пересудов. Рорбах осудили потому, что в ней желали видеть убийцу, а не потому, что вина ее была доказана».

Практически судьба Марии Рорбах была решена. Западногерманский уголовный процесс не предусматривает апелляционной инстанции для приговоров суда присяжных. Признанные этим судом доказательства пересмотру не подлежат. Остается еще, правда, кассационная инстанция - судебная палата, однако поводом для кассации могут служить только формальные нарушения, допущенные в ходе процесса, либо неправильное толкование законов.

Адвокат доктор Гросс воспользовался все же своим правом кассации, но судебная палата Федеративной Республики отклонила его жалобу. Высшие судьи Западной Германии признали законным обвинительный приговор Марии Рорбах.