Плата за наивность

Наверняка из Академии в неурочное время его погнало что-то серьезное. Ни следа обычной улыбки на лице, напротив – там было столько злости, что если бы Регина его сейчас увидела, непременно изменила бы свое мнение о курсанте. Его губы шевелились, но что он говорил, мне на таком расстоянии было не слышно. Если судить по бушевавшим на его лице эмоциям, он скорее ругался, чем повторял Устав Караульной службы. Как жаль, что Дар у меня сейчас заблокирован и я не могу посмотреть, что там у него с магией. Похоже, опять проблемы. Вернер зашагал в противоположную от меня сторону, встречные от него шарахались и торопились уступить дорогу. Да уж, у него был такой взгляд! Я очнулась и, даже ни секунды не раздумывая, пошла за ним.

Вернер двигался очень быстро, я прилагала все силы, чтобы не отстать. О том, чтобы хоть как-то скрыть свою слежку, я не думала, да и не очень-то это было возможно при такой скорости. Но курсант не обращал внимания на происходящее, он был полностью погружен в размышления. Я начала сомневаться в разумности преследования – вдруг он таким образом просто пытается успокоиться? Центр Гаэрры уже давно остался позади, теперь мы проходили по менее оживленным местам, все больше и больше продвигаясь к окраине. Не идет ли он к тому инору, которому Моника возила записки? Я приободрилась, мое поведение перестало казаться столь уж глупым. Возможно, мне будет что сказать сегодня в отделении Сыска.

Наконец Вернер свернул к ничем не примечательному дому и постучал во входную дверь, выбив замысловатую дробь. Дверь открылась почти тут же. Но кто там был, я не заметила, да и курсанта перестала видеть почти сразу – дверь за ним захлопнулась незамедлительно.

Я приблизилась, но от этого ничего не изменилось. К кому и зачем он пришел, было неясно. Может, это совсем не связано с делом Регины, а может, как раз сейчас там обсуждают что-то важное? Колебалась я недолго. Пусть магия мне недоступна, но глаза и уши при мне. Вдруг я услышу нечто такое, что склонит чашу весов в пользу подруги?

Подходила я осторожно, стараясь не шуметь, поэтому двигалась не слишком быстро. Около дома стояла тишина, из окна, к которому я приникла, ничего не доносилось, да и сквозь запыленное стекло была видна лишь пустая комната. Я заскользила вдоль стены. Очень медленно, тихо, прислушиваясь к каждому шороху. Но предосторожности мне не помогли. Когда я приблизилась ко второму окну, оно резко распахнулось, и мощным рывком меня втянули внутрь. Теперь я могла видеть обоих – обитателя загадочного дома и курсанта. Но это меня совсем не обрадовало.

– Я смотрю, детка, ты меня так и не смогла забыть. Я польщен.

Глава 29

Мне редко снились кошмары, но почти всегда с тем, кто сейчас стоял напротив меня и кривил рот в злой ухмылке. Эдмунд Хофмайстер, бывший компаньон тети Маргареты. Я даже глаза закрыла в надежде, что открою – и окажется, что это сон. Чтобы выйти из него, достаточно проснуться. И тогда не будет этого страшного лица совсем рядом с моим. И этих жестких рук на талии тоже не будет, и холодная стена за спиной так и останется в ночном кошмаре.

– Не веришь своему счастью, детка? – насмешка в голосе Эдди стала явной. – А зря. Вот он я, и весь твой. Никакой конкуренции.

Словно не прошло этих полутора лет. Опять я, опять он, и опять некому меня защитить. Круг замкнулся. Хорошо хоть, не было на полу Петера, смотрящего в никуда. Петера, ушедшего вслед за так любимой им Сабиной. Петера… Неожиданно на его месте мне привиделся Николас, так же безжизненно смотрящий вверх. Я вздрогнула и открыла глаза. Нет, лучше уж видеть все, что будет, чем видеть то, чего нет.

– Знаешь ее?

Голос Вернера казался неприятно-напряженным, словно конкуренция была, и была как раз с его стороны. Эдди перестал на меня смотреть и перевел взгляд на курсанта.

– Из-за этих вот прекрасных глаз, – патетически сказал он, – вся моя жизнь пошла прахом. Любовь – разрушительная сила, знаешь ли…

– Вы никогда меня не любили, инор Хофмайстер, – возразила я. – Не думаю, что вы вообще кого-нибудь любили, кроме себя.

– Что мне нравится у орков, – задумчиво сказал Эдди, – это что у них женщины молчат, если их не спрашивают. В Гарме это следует ввести законодательно.

– Да, умение молчать – очень ценное женское качество, – хохотнул Вернер. – Мне эту дуру Монику иной раз кулаком заткнуть хочется. Из нее непрерывно льется всякая чушь.

Его мнение о Монике мне было не слишком интересно, я и так подозревала, что интерес там совсем не к девушке, а к ее деньгам. Единственное, что меня сейчас беспокоило, – удастся мне выбраться или нет. Эдди продолжал меня держать, хотя я не смогла бы от них сбежать, даже если бы они тоже внезапно потеряли Дар. Двое крепких мужчин и сильнее, и быстрее обычной девушки, какой я сейчас была. Но на окно я все же посмотрела – всего в нескольких шагах от меня, но недостижимо.

– Детка, – проникновенно сказал Эдди, – не туда смотришь. Должна на меня, и с обожанием. А то я обидеться могу.

С обожанием смотреть у меня не получалось. Но Эдди не торопился обижаться. Зато обиделся Вернер.