Плата за одиночество

– Мне кажется, инор Брайнер, на сегодня с меня допросов хватит, – резко ответила я. – Все равно вы от меня не узнаете больше, чем я сказала.

– И правильно. – Напарник Рудольфа неодобрительно на него посмотрел. – Хуже нет ничего, чем со свидетельницами по делу на свидания бегать.

– Не на свидание, а на допрос, – мрачно поправила его я.

– Штефани, ты же понимаешь, что это не так, – ответил Рудольф.

– Ничего я не понимаю и понимать не хочу. Обыск вы уже закончили, не так ли?

Я выразительно посмотрела на дверь. Рудольф покосился на своего напарника, но решил не продолжать при нем этот разговор. Ушли они вместе. Дверь за ними я закрыла с облегчением. А потом не выдержала и разревелась. Здесь было все – и жалость к Сабине с ее непонятно кому нужной смертью, и обида за то, как она хотела со мной поступить, и унижение от того, что посторонние мужчины рылись в вещах, которые были почти моими… Но больше всего меня почему-то расстраивало, что интерес ко мне Рудольфа – только профессиональный.

Глава 17

Рудольф вернулся. Наверное, сходил с напарником в отделение, сдал результаты обыска моей квартиры, отчитался и решил получить от меня дополнительную информацию. Я не открыла. Я увидела его в окно и к двери на стук подходить не стала.

– Штеффи, я знаю, что ты дома, – недовольно сказал он, видно, воспользовавшись каким-то заклинанием, так как голос прозвучал прямо у моего уха, будто он стоял за спиной. Я даже вздрогнула и разозлилась из-за этого еще больше. – Открой, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.

Конечно, надо – я же имею доступ внутрь магазина, продавщицы из которого попадают в зону интереса Сыска. Неужели Рудольф получил дополнительное задание от инора Шварца и теперь вовсю старается? Я им и так рассказала почти все, что знаю. Что еще могу добавить? Тут я вспомнила про женщину, которую у меня язык так и не поворачивался назвать «матерью», и решила про нее рассказать. Я открыла дверь и оказалась лицом к лицу с Рудольфом.

– Пару дней назад приходила инора и утверждала, что Марта взяла у нее заказ, но записала не в обычный для этого журнал, а в какую-то тоненькую тетрадь с красной обложкой. Заказ выполнен не был. А больше я ничего не знаю.

– Штефани, да при чем тут эта Марта? – несколько раздраженно сказал Рудольф.

– Ну так ты же ко мне по работе.

– С чего ты взяла? Я что, не мог с тобой просто так познакомиться?

– Ты случайно оказался около черного хода магазина иноры Эберхардт? – Я пристально на него посмотрела.

Рудольф смутился, но врать не стал.

– Нет, не случайно.

Я выразительно пожала плечами. Не случайно оказался, не случайно поймал меня за талию, не случайно хотел познакомиться. Что же он теперь хочет? Не случайно получить ценные сведения? Но я ему уже сказала, что больше ничего добавить не могу. Я не была знакома с Мартой, Сабину знала очень плохо. Я не знаю, куда и зачем она ходила. Поэтому я ничем больше не могу помочь следствию. И не хочу, чтобы Рудольф притворялся, что в меня влюблен. Видеть его тоже не хочу. Я попыталась закрыть дверь. Он торопливо поставил ногу, не давая мне этого сделать.

– Штефани, то, что я там был не случайно, еще не значит, что я тебе вру.

– А вы не врете, инор Брайнер? – с изрядной долей насмешки спросила я. – Я же вас интересовала как источник информации, не так ли?

– Штефани, сама посуди, какой из тебя источник информации, если ты там и не работала почти? – неожиданно ответил он.

Его вопрос меня озадачил. Но, как говорил Эдди, если мы не знаем причины, это не значит, что ее нет.

– Задел на будущее? – предположила я.

– Слишком отдаленное, – он усмехнулся. – Я думаю, к тому времени, как твое внедрение в магазин начало бы приносить плоды, оба дела были бы раскрыты – и с Мартой, и с Сабиной.

Его слова звучали правдиво, но доверия у меня не вызывали.

– Штефани, ты мне сама нравишься, понимаешь?

Это мне так напомнило признание Эдди, что аж нехорошо стало. Неужели он тоже заинтересован в деньгах моей матери?

– Инор Брайнер, должна предупредить, что я никогда и ничего не приму со стороны моей матери. Ни в дар, ни по наследству, – посмотрела я на него с вызовом. – И прекратите держать мою дверь, в конце-то концов.

– Что? – Мне показалось, что он растерялся. – При чем тут это?

– Не вижу иной причины, по которой я вам нужна, – холодно ответила я.

Я еще много чего хотела добавить обидного, но внезапно он убрал ногу, так что дверь, ничем более не удерживаемая с его стороны, захлопнулась. Я ее тут же открыла, чтобы высказать до конца все, что накопилось за этот день, не все же мне слезами подушку орошать. Но увидела лишь его спину.

– Рудольф… – растерянно сказала я.

– Я не собираюсь оправдываться в том, чего не делал, а особенно – в том, о чем даже не думал. Всего хорошего, инорита Ройтер.

При этом он даже не повернулся, а я так и простояла, слушая, как звук от его шагов спускался все ниже и ниже, а потом пропал. Почему-то мне казалось, что Рудольф непременно должен вернуться. Но он этого не сделал.