Плата за ритуал (СИ)

— Я… хотела забрать… кое-что из вещей! Да! Ай!

Беата легонько дернула ее за ухо.

— Хватит врать. Все, что вам нужно, покупаю я или Джеральд. Зачем ты сюда прилетаешь, причем постоянно, если не скучаешь по родственникам?

Взгляд Эвы заметался.

— Я… ну…

В доме раздался крик и грохот. Беата вздрогнула.

— Идем туда.

— Наставница, не надо! Они нас не пустят!

— Значит, войдем сами.

Беата не стала тратить время на стук: начертила на двери руну, взяла Эву за руку и прошла сквозь дверь, проведя ученицу за собой. У той загорелись глаза.

— Наставница, а когда нас научат этому заклинанию?

— Посмотрим на ваше поведение. Будешь плохо себя вести, вообще не научу.

— Ой, — грустно сказала Эва и сникла.

Они вошли в гостиную, из которой раздавался шум. Она была полностью разгромлена: посуда побита, столы и стулья перевернуты, стены заляпаны едой. Над всем этим радостно скакал мелкий бес. За диваном спрятались двое мальчишек.

— Опять эта штука! Отец нас убьет!

— Но в этот раз он должен нам поверить! Мама позовет священника!

— Да как же! Нам опять всыплют по первое число! То класс разгромили, то дом, отец нас в интернат отправит, как дуру-балерину! Как мы докажем, что эта штука нас преследует?!

По губам Эвы скользнула мстительная улыбка. Она одним движением изгнала беса и молча посмотрела на Беату.

Та приподняла брови.

Так тихоня-Эва летала сводить личные счеты.

Беата пожала плечами и, взяв ее за руку, вывела из дома тем же способом.

— И чем же они это заслужили?

— Пока мы жили вместе, кузены постоянно что-то били и ломали, но сваливали на меня. И меня наказывали и заставляли бесконечно прибирать за ними. Дядя с тетей знали, кто виноват, но ругали меня. Так что сейчас им никто не поверит, — Эва покосилась на нее, — вы сердитесь, наставница?

— Нет, — спокойно ответила Беата, — у меня была похожая ситуация в детстве: меня обвинили в воровстве, которого я не совершала. Директор и учителя давили, требуя признаться, и я пригрозила, что у тех, кто меня оклеветал, отсохнут языки.

— Отсохли?

— Нет. Мне хватило их страха. Эва, это был последний раз, ясно? Отомстила и хватит.

— Да, наставница. Мы сейчас полетим в Хисшир?

Беата задумалась и покачала головой.

— Я хочу выпить кофе с пирожными. Пойдешь со мной?

— Да, — Эва явно удивилась, но тут же повеселела, — так вы на моей стороне?

— Ты не делаешь ничего, чего обычно не творят юные ведьмочки со своими обидчиками, — махнула руками Беата, — главное, знать меру. И своевременно устранять последствия. Ах да, еще важно не попасться.

Эва хихикнула.

Они дошли до кофейни, заказали пирожные и принялись болтать. Эва рассказывала о том, какие у нее противные родственники и как ее оскорбляли словом «балерина». Кажется, она ненавидела своих дядю и тетю.

— Удивительно, что ты мстишь только кузенам, а не им, — заметила Беата, откусывая пирожное.

— На них я наложила порчи, — с улыбкой сообщила Эва, — на дядю навела невезение, и он теперь проваливает проекты на работе, теряет вещи и вечно обливается кофе. На тетю — чесотку и бессонницу. Она бегает по врачам и горстями глотает таблетки, но ничего не помогает.

Беата напряглась.

— И сколько дней они под порчей?

— Две недели.

— А когда ты собиралась их расколдовать?

Ответом ей было молчание.

— Эва, ты что, собралась проклясть их навечно?

— Они это заслужили, — буркнула та, — я их в лягушек превращу, когда заведу черную кошку.

Беата потерла виски.

Замечательно. Научила ведьмочек темной магии, а мораль вложить забыла — и вот результат. Но почему она вообще должна с ними нянчиться? Своей головой Эва не поймет, что творит месть, несоразмерную проступку?

Если не поймет, то четверо человек в Морланде бесследно исчезнут. А если учесть, что других ведьм кроме жриц Калунны в нем нет…

Проклятье.

Беата постучала ногтями по столику. Проще всего было запретить Эве это. Сейчас она подчинится, боясь гнева наставницы, но что дальше? Эва вырастет и будет творить темную магию направо и налево, и ее будут прикрывать от наказания, как жрицу Калунны. Безнаказанность совсем вскружит ей голову. Разговор по душам все-таки был нужен, но иной.

— Вот значит, зачем тебе нужен черный фамильяр: чтобы заколдовывать кого хочешь. Твои дядя и тетя — дурные люди, но ты уверена, что они заслуживают столь сурового наказания?

— Да, — упрямо сказала та, — они врали, что любят меня, а сами превратили в прислугу. И с радостью избавились, заграбастав мои деньги.

— Ты получишь их буквально через пару лет и спокойно выгонишь родственников из своего дома.

— Дело не в деньгах. А в том, что они — отвратительные жабы. Внешнее должно соответствовать внутреннему. Я — ведьма, и они пожалеют, что обижали меня.

— Потому что ведьмам можно творить все, забыв о существовании морали? — негромко спросила Беата.

Эва смешалась, но ненадолго.

— Да. Мы ведь прокляли того человека по вашему приказу, хотя он нам вообще ничего не сделал. Если порчи — это аморально, то зачем мы это сделали?

— Хороший аргумент, — хмыкнула Беата, — вы это делали, потому что я вам велела. Я же давно расколдовала его, и мне было стыдно за это.

— А мне не будет, — тихо сказала Эва.

Они помолчали.