Плата за роль Джульетты

Анфиса, девушка практичная и работящая, ни минуты не могла сидеть сложа руки. А потому еще давно принесла ко мне корзинку с вязаньем. Вот и тогда, опасаясь, как бы со мной еще чего-нибудь не случилось, она осталась у меня, села в кресло рядышком и принялась за свое вязание. Это были шерстяные красные носочки.

Спицы тихонько постукивали-потрескивали, и звук этот успокаивал, умиротворял меня. Анфиса казалась такой домашней, милой, и я, глядя на нее из-под ресниц, думала о том, насколько же сильной надо было ей быть, чтобы, пережив исчезновение любимого человека, не погрузиться в депрессию, а продолжать жить, работать, помогать мне, заботиться о синеболотских женщинах-кружевницах, обеспечивая им сбыт рукоделия и стараясь скрасить их досуг книгами, мечтами о деревенском театре.

Я проснулась ночью — Анфисы уже не было. В углу, на письменном столе горела лампа, прикрытая зеленым платком.

Не знаю, что двигало тогда мной, откуда взялись все эти мысли, возможно, некоторые наши мысли, подсознательно признанные нами особенно важными, в какой-то момент обретают невероятную значимость и подталкивают нас к действию. Вот и в ту ночь случилось то, что случилось. Зацепившись за оброненную Анфисой фразу «…накоплю денег, найму водолазов и попрошу проверить озеро…», я вдруг поняла, чего ради она так старается и живет, пусть медленно, но продвигаясь к своей цели, — она копит деньги, чтобы заняться поисками белой «десятки»!

Я вскочила с постели, включила свет, бросилась в спальню, где под кроватью был спрятан пакет с деньгами. Почти сто тысяч евро. С тех пор как я приехала, я не перепрятывала деньги, разве что полы под ними помыла.

Вытащив пакет (он по-прежнему был тяжелым, как и положено), я откуда-то знала, что их уже нет.

В пакете была тяжелая пачка журналов.

«Ну вот, собственно говоря, и все», — подумала я.

12

Он побледнел, когда увидел выходящую из ювелирного магазина «Нину Бретт».

— С ума сойти! — с трудом выговаривая слова, надавливая на них всеми своими нервами, проговорил Борис.

Мы сидели с ним в машине, в самом центре Москвы, на Новом Арбате, прямо напротив «Якутских бриллиантов».

— Что, так похожа?

— Да не то слово! Вот так люди с ума и сходят! Я сколько раз видел, как она выходит из этого магазина… Она любила здесь бывать, что-нибудь выберет, потом зовет меня, а я сижу в машине. Показывает мне, примеряет… Господи, это просто невероятно!

Я знал, что профессиональный, нанятый мною фотограф наблюдает за переодетой в платье Нины Бретт домработницей Леной и щелкает своим аппаратом, стараясь, чтобы в кадр не попало полностью ее лицо. Уже была договоренность с моим другом журналистом, Аркашей Кольцовым, который пообещал выставить эти и другие снимки в двух глянцевых журналах, ну и в интернете, конечно. Причем весь этот материал был не касаем личности Нины напрямую. Так, к примеру, «Бриллианты Якутии» шли по своей рекламной теме, и упоминание оперной дивы Нины Бретт, предпочитающей бриллианты Якутии другим бриллиантам (причем это было чистой правдой!), шло как бы вскользь, между прочим. Ну и другие варианты появления в СМИ и сети снимков так же были ненавязчивы, скромны, поскольку имя Нины лишь упоминалось, но вместе с тем они были роскошны, поскольку наша Елена появлялась тоже не в джинсах, а в разных чудесных нарядах, входящей или выходящей из дорогих ресторанов, консерватории, шикарных авто…

Единственным человеком из окружения Нины, которая была посвящена в наш план, была подруга Стелла. Мы вынуждены были рассказать ей всю правду, чтобы в результате наших усилий не вылезла истина. Стелла оказалась совершенно адекватным человеком, оценила нашу фантазию, одобрила наш план, сказала, что и сама постарается так же ненавязчиво, аккуратно поддержать хрупкую иллюзию присутствия Нины «где-то рядом». Я не мог в знак благодарности не прислать ей цветы.

Что же касается личности Олега Барвина, коллеги Липкина, которому он одолжил свой «Фольксваген», то здесь мне не повезло — девушка, проживающая в его квартире, сказала, что он улетел в Париж, где будет принимать участие в съемке клипа. Я еще переспросил, фотограф ли он, на что она (ее звали Вероника, такой нежный темноглазый подросток с коротко подстриженными светлыми волосами, в шортах и белой распашонке) утвердительно кивнула головой. Потом объяснила в двух словах, что в клипах наряду с видеоматериалом часто можно увидеть фотографии, и что Олег — большой мастер, причем высокооплачиваемый.

Вероника мало того, что впустила меня в квартиру, так еще и напоила кофе с молоком. Квартирка была небольшая, но в самом центре Москвы, светлая, в большой комнате, напоминавшей студию, стоял белый пухлый диван, все остальное пространство было устлано красным мягким ковром. На стенах же висели репродукции редких акварелей Репина, Врубеля, Серова, что показалось для меня несколько необычным для современного, так модного сейчас стиля контемпорари.