Плата за успех. Откровенная автобиография

Однажды во время «Лебединого озера» после «белого» акта в антракте, вернувшись в гримерную переодеться, я увидела, что вместо моего костюма черного лебедя принесли похожий, но без украшений и камней. Простой черный костюм артистки кордебалета. Потом присмотрелась — на лифе с обратной стороны написана вроде моя фамилия… Как же так? И тогда поняла, что пока я танцевала, кто-то срезал с костюма все камни, стразы и блестки. Конечно, это была чья-то завистливая пакость. Стало вдруг так омерзительно на душе…, словно прикасаешься к чему-то противному, липкому. Все-таки я коренная петербурженка, чувство брезгливости к любой душевной мерзости у нас в крови.

Я попробовала попросить пачку у кого-нибудь из солисток, но все отказали. Что лишний раз подчеркивает всю ту зависть ко мне. Но в тот раз мне очень помогла мама. Она всегда на моих спектаклях приходила в гримерку в антракте. Когда я в расстройстве бросилась к ней с истерическим криком: «Что делать?», она очень спокойно сказала: «Как что делать? Танцевать конечно! Выйдешь на сцену и докажешь всем своим завистникам, что не блестки украшают балерину, а мастерство и талант! Это не стразы — их никакой злопыхатель не отрежет втихомолку, такое украсть у тебя нельзя!» Я собралась с духом, надела свою корону и перо, свой счастливый талисман от Майи Плисецкой (я о нем рассказывала выше), и, помню, очень хорошо выступила. В очередной раз сама себе доказала, что любую неудачу можно превратить в удачу, а тех, кто по-настоящему любит свое искусство, сломить невозможно!

И ведь это был не единичный случай, когда Бог от меня отводил беду. Помню, однажды выходила на сцену на 32 фуэте, и во время черного па-де-де в кулисе прямо передо мной уронили софит. И только Бог спас от неминуемой травмы или гибели — буквально софит скользнул только по ресницам! Стресс был немыслимый!

Да и противодействие всем моим добрым и хорошим начинаниям было серьезное. К примеру, за то время, пока я жила в Лондоне, полы в Большом театре нисколько не изменились. Все такие же деревянные, жесткие, все в занозах. Репетировать на них в пуантах очень тяжело. И я решила подарить Большому театру профессиональный балетный линолеум — как раз в новом здании пустовало два зала, которые прекрасно можно было использовать для репетиций. Заказала этот линолеум в Лондоне, им застелили большой четырехсотметровый зал. Но вместо радости и благодарности у артистов Большого театра это вызвало волну негодования. Неожиданно они наотрез отказались там репетировать. Я была поначалу расстроена, но прошло совсем немного времени, и я туда даже сама попасть не могла — время тренировок было расписано буквально по минутам с утра и до вечера. Все встало на свои места.

Я мысленно посмеялась и заказала линолеум во второй зал поменьше — надо же было и мне где-то репетировать. И что же? История повторилась в точности как с первым залом. Хотя и в этом был свой приятный момент: уже много позже, когда меня восстановили в Большом театре через суд, я приходила туда по делам. И рабочие, которые когда-то стелили подаренный мной линолеум, очень тепло со мной здоровались и рассказывали, что многие из тех, кто в этих залах репетирует, вспоминает меня до сих пор добрыми словами. Вот это по-настоящему важно.

О том, как закончилось мое сотрудничество с Большим театром, я еще расскажу. Хоть я и вынуждена была оттуда уйти, у меня там осталось немало хороших знакомых и даже друзей, которые впоследствии рассказывали мне, во что этот театр превратился.

Было создано некое общество «Друзья Большого театра», куда вошли очень крупные бизнесмены, которые являлись спонсорами театра. На постановках спектаклей отмывались фантастические, нереальные деньги, миллионы и миллионы. Еще в то время, когда я там танцевала, уже ходили шутки о валенках деда Мороза за тысячу долларов. Но это были цветочки, капля в море по сравнению с тем, что началось потом.

Часть уважающих себя бизнесменов через некоторое время покинуло это «общество», поняв, что все зашло слишком далеко. И они уже балансируют на грани — от мошенничества руководство театра перешло фактически к прямому воровству и сутенерству. Да-да, вы не ослышались. Этим сообществом организовывались некие вечера, для которых снимались целые дворцы в Европе, и там устраивались банкеты, на которые приглашали балерин как развлечение для гостей. Сначала танцами, а потом и… потом и всем остальным. Вплоть до постели. А тем, кто пытался возражать, говорили прямо — тогда это твои последние гастроли, и тебе как балерине конец.

Некоторые девочки обращались ко мне за помощью, но как я могла им помочь? Предложила вместе со мной и с моей поддержкой выступить против того беспредела в открытую, поднять шум, предать огласке — но они боялись.