Платье невесты

— Давай. — Напарница подняла бутылку, чтобы чокнуться с ней. — Выпьем за то, чтобы ты больше не вляпывалась в подобное дерьмо!

— Ура! — Жалобно пискнула Маруська. Отпила, стерла пену с губ и пробормотала. — Ой, я же квартиру сняла нам с ним…

— Не реветь! — Гаркнула Марго. — Считай, что начинаешь новую жизнь. Перевезем туда твои вещи, все расставим красиво по местам и прочитаем заклинание: «Чтобы только хорошие мужики там заводились!»

— Я думала, тараканы только заводятся…

— Короче, пей. — Не выдержала Марго.

Маруся ей нравилась, но в ней не было жизненной силы и уверенности в себе. А это раздражало. «Наверное, в детстве ее не научили любить себя» — думала она. А научить этому взрослого человека было в миллион раз сложнее. Почти невозможно.

— За новую жизнь! Ура!

* * *

Уже через неделю Еникеева горячо распрощалась с Танечкой и начала обживать новое пространство. Красивые шторы, ковер с длинным, мягким ворсом, туалетный столик, посуда — она не поскупилась и выложила внушительную сумму за шикарный сервиз, о котором раньше даже и мечтать не могла.

Почему не шубу? Ведь настоящие леди, мечтающие привлечь достойного жениха, всегда сначала заботятся о том, как выглядит их собственный «фасад» для приманивания мужчин. Но у Марго была своя философия. И начиналась она буквально с зубной щетки.

«Полюби себя. Ты достойна всего самого лучшего. Самого».

— Знаешь, как отличить богача от бедняка? По посуде. — Говорила она. — Богачи каждый день едят из самой красивой посуды. Они получают эстетическое наслаждение от того, как сервирована их пища. А бедняки держат свой самый лучший, доставшийся в наследство от бабушки, фарфоровый сервиз за стеклом на полке. И не достают никогда. Знаешь, почему? Потому что он лежит там «до лучших времен». А Вселенная все слышит, все знает. А ну, доставай свой сервиз, Маруська! Лучшие времена наступают прямо сейчас!

Разумеется, сервиза у Маруси не было. Не нажила. Но если бы он у нее был — точно пылился бы уже где-нибудь на верхней полке старой советской стенки. «Вдруг разобьется». Поэтому она решила брать от жизни лучшее прямо сейчас: скрепя сердце, выложила за такой в магазине весьма приличные деньги.

Зато какое же удовольствие она ощутила, вкушая впервые совершенно простые блюда с этих изысканных, белых, ровных тарелочек, и запивая внезапно поднявшееся настроение горячим кофе из элегантных чашек с тоненькой ручкой. Ка-а-айф!

И сказать бы, что она полюбила себя настолько, что больше не вспоминала о Вите, но это было неправдой. Мужчина звонил и звонил ей с упорством барана, слал сообщения, караулил после работы. Но каждый раз ей удавалось улизнуть незамеченной или прошмыгнуть мимо него с гордым видом и за руку с подругой, прихваченной для моральной поддержки.

Она знала, что увидит его и сдастся. И Витя тоже прекрасно это знал. Поэтому добыл у Татьяны ее новый адрес и решил брать крепость штурмом.

25

Витя успел всунуть носок ботинка между косяком и дверью как раз в тот момент, когда эта дверь должна была больно щелкнуть ему по носу.

— Мару-у-усь… — Мягко давя на дверное полотно заскулил он.

Она не видела его лица, но отчетливо представляла, как его виноватые глазенки бегают по стенам подъезда. Представляла, как воровато мужчина озирается, опасаясь быть замеченным на пороге квартиры любовницы кем-нибудь из соседей.

— Пусти. Ну. Всего на пару слов.

Она изо всех сил навалилась на дверь:

— Уходи!

— Но я же тебя люблю…

Как мало ей было надо, чтобы поверить.

— Что… что ты сказал? — Сделала шаг назад, позволяя ему войти.

Ей казалось, что она сможет контролировать свои эмоции, но только не теперь. Маруся услышала что-то такое, чего никогда и не от кого не слышала. Девушка понимала: стоит ему войти, и она пропала. Но, так отчаянно нуждаясь в любви, ничего не могла с собой поделать — открыла дверь.

И Витя вошел.

С огромным букетом роз. Такой родной, привычный, растрепанный, домашний. Ее Витя. Она еще не видела его таким… потерянным. Ей даже показалось, что он осунулся, похудел. Щеки заросли жесткой щетиной, глаза впали. Боже, да ведь он же без нее страдал!

— Я больше без тебя не могу. — Тихо сказал мужчина, опускаясь перед ней на колени.

И она поняла: пусть даже у него нет сердца, она подарит ему своё.

— Вить…

— Люблю тебя, Маруся. Люблю! — И, насильно вложив в ее руки букет, прижал опущенную голову к женскому бедру.

Сердце в груди девушки дернулось и поднялось к горлу, тугим кольцом перехватив дыхание. Она была рада, что Витя снова с ней. Что он пришел. Ей казалось, что она не сможет жить без него. И не беда, что это только казалось…

— У тебя будет ребенок. — Отодвинулась Еникеева, неохотно высвобождая руку.

— Мне нужна только ты. — Упрямился Витя.

— Что ты такое говоришь, Вить? — Задыхалась Маруся. — Ты станешь отцом. Это ответственность!

— Я все брошу и уйду к тебе. Я решил. Мне нужна только ты.

— Так нельзя. — Она подошла и погладила его по голове. — Ты не можешь бросить беременную женщину.

— Да, не могу. — Хрипло согласился он.