Платит последний

Серпастый, молоткастый паспорт винницкого учителя валялся на помойке. Утром на него наткнулся шаривший по мусорным ящикам бомж, раскрыл обложку и разочарованно сплюнул: сожженные аккумуляторной кислотой странички высыпались бурыми хлопьями.

А в Петербурге стало одним миллионером больше.

ПАПА, ПОДАРИ МНЕ КОЛЮ

Из-за своих кровавых дел она целый день провалялась в постели. Зато прочитала все, что было наработано командой отца: и листовки, и, вскрыв отцовский компьютер (пароль «малюська») — досье конкурентов, и анкеты «За кого вы собираетесь голосовать?». Анкетирование проводили каждый день — конечно, не по всему полумиллионному городу. И каждый день все меньше народу собиралось голосовать за кандидата, на которого команда работала — полковника милиции Красина.

Основной конкурент полковника на выборах, бизнесмен из криминальных авторитетов Антошенко, просто задавил его деньгами.

Антошенко владел молодежным центром с дискотекой «Лимпопо» и свою выборную кампанию начал с того, что бесплатно раздал там грузовик пива. Каждый тюменский пэтэушник знал, что в «Лимпопо» продают наркотики, но милиции удавалось взять только мелких торговцев. Репутация удачливого уголовника тоже добавляла Антошенко популярности в известных кругах.

Наконец, с его именем связывали аферы с соцстраховскими деньгами, которые перегонялись в коммерческие банки и бесследно исчезали. Антошенко выписал из Москвы эстрадных звезд, устроил благотворительный концерт для ветеранов и раздал всем по бутылке водки и палке колбасы. Вопрос об украденных соцстраховских деньгах был как бы снят, пенсионеры в своих анкетах подчеркивали фамилию Антошенко двумя чертами.

Красин, возглавлявший местный РУОП, трижды задерживал Антошенко, и его трижды отмазывали адвокаты. После третьей попытки у Красина загорелась дача, причем именно в тот момент, когда Антошенко улетал в Португалию поправлять здоровье, пошатнувшееся в красинских застенках. Очень может быть, что команду поджигателям отдал сам Антошенко по мобильнику. А уж того, что он любовался пожаром с борта взлетающего самолета, Антошенко и не скрывал.

Об их противостоянии, перешедшем в личную вражду, тоже знала вся Тюмень. Здешние финансовые воротилы под нажимом губернатора дали денег на выборную кампанию Красина. Но, как это часто бывает с благими делами, жмотничали они ужасно; никто не хотел, чтобы в областную Думу прошел Антошенко — и никто не хотел платить за Красина.

Лидия поняла, что не вовремя появилась у отца со своими проблемами.

К вечеру в профессорском люксе собралась та же компания: она, клипмейкер Алексей и этот новый, нахал Валерка. С минуты на минуту ждали отца, чтобы вместе идти в ресторан то ли обедать, то ли ужинать.

По телевизору шли местные новости, неинтересные для Лидии, потому что назывались имена и места, которых она не знала. Лешка с Валеркой, наоборот, высматривали что-то для себя важное, и она хотела было уйти от влипших в экран кавалеров, но тут стали показывать снятый Лешкой рекламный клип Красина.

Под гимн работников правопорядка «Не зови меня с собой» на экране бежали в замедленном темпе, как летели, здоровенные омоновцы. Следующий кадр — заваливают и надевают наручники лицам не той национальности. Потом вдруг во весь экран любимый Лидин Коля Расторгуев из «Любэ» (любимый, потому что Коля): «Глеб Жеглов и Володя Шарапов…» А потом и Жеглов-Высоцкий — «Вор должен сидеть в тюрьме!», и камера наплывает на портрет мужественного человека в камуфляже: «Глеб Жеглов за Красина, мы тоже выбираем Красина!»

Клип кончился, все молчали.

— Ну как? — гордо спросил Лешка.

— Классно! Вор должен сидеть в тюрьме! — За спиной у Лидии стоял будто сошедший с экрана этот Красин, которого выбирает Глеб Жеглов, только одетый не в камуфляж, а в жегловское кожаное пальто. Роста он был неимоверного, лобастая голова маячила под самым потолком и казалась маленькой. Ручку своего кейса Красин держал тремя пальцами — мизинец в нее не поместился. Из-за его плеча выглядывал улыбающийся отец.

— Сергей Константиныч, это дочка моя, Лидия.

Гигант нагнулся со своих высот к Лидиной протянутой руке и неуклюже чмокнул в запястье — как видно, имиджмейкеры его учили, но недоучили. А отец добавил:

— Эксперт-криминалист.

Молодец, папка, умеет продать свою команду!

Красин изумленно крякнул и, раз такое дело, счел необходимым представиться по званию:

— Полковник милиции Красин.

Он был не так бодр, как в клипе. Обычный человек, который целых восемь часов в сутки спит и всего восемь работает, взглянув на черные круги под глазами, сделал бы вывод, что полковник поддает. А, к примеру, Кудинкин сказал бы: «Пашет полкан, сразу видно». От него пахло морозом, дорогим табаком и Колькиным то ли кремом, то ли лосьоном афте шейв. Глаза — как васильки, только поздние васильки, отцветающие.

Красин одарил Лидию улыбкой номенклатурного ловеласа от сохи, открыл кейс и выставил на журнальный столик четыре квадратные бутылки в виде церковок с золочеными луковками-пробками.

— Отведайте сибирской, в дорожку.

— В какую дорожку?! — удивилась Лидия.