Платит последний

На минуту Лидия оказалась в центре внимания. Ей улыбались, ей говорили: «Здрастуйте, Рида». Полыхнула вспышка фотоаппарата, и японцы, как по команде, обсверкали ее со Станюковичем со всех сторон.

— Прощаемся, — улыбаясь, жестко сказал переводчице Станюкович.

Началась вежливая и долгая церемония; переводчица выражала Станюковичу цветистые благодарности от господ таких-то и таких-то, а эти господа, услышав свое имя, часто кивали приглаженными головками.

Потом японцы исчезли так же шумно и быстро, как появились.

— Уф-ф. — Станюкович отер со лба пот белейшим шелковым платком. — Ольга Павловна, позаботьтесь, чтобы эту дуру больше не присылали. Клинический случай. Я ей шепчу: «Время!» — а она мне — про поясную разницу между Токио и Москвой. Хорошо вот Лида появилась, а то бы не распрощались до сих пор. Терпеть не могу дилетантов. — Он обращался уже к Лидии. Предложенная им зона общения именовалась: «Она в дерьме, а мы с тобой все в белом».

— Она всего лишь переводчик, — поставила барьер Лидия («Я от вас не завишу и могу свое мнение иметь»).

На взаимное прощупывание ушло минуты три. Борис Ефимович ни словечка в простоте не сказал, все с подтекстом. Лидия пыталась соответствовать.

Станюкович:

— Это японский театр Но, я спонсирую их гастроли («Вот тебе повод ко мне подольститься»).

Лидия:

— Сейчас многие увлекаются Японией («Подольститься? Не вижу смысла»).

Станюкович:

— Ну, я конкретно Японией не увлекаюсь. Просто считаю, что бизнесмен обязан поддерживать культуру. Кстати, вы как относитесь к тому, что бизнесмены скупают газеты? («Ну уж за помощь культуре-то меня похвали. Как же «нет смысла», когда ты журналистка. Разве ты пришла не работу просить?»)

Лидия:

— Это нормально: такая-то газета защищает интересы одной финансовой группы, другая — другой, а в целом складывается баланс мнений. («Вы что думаете, на вас свет клином сошелся? Вы не единственный работодатель, и я пришла не за этим».)

Станюкович сокрушенно крякнул и снова полез в карман за носовым платком («Ну, как хочешь. Значит, не договорились»).

— Ну, всего доброго вам, Лида. Не спрашиваю, зачем вы пришли, потому что принять вас все рано не смогу: уже опаздываю. Позвоните завтра. Или пускай лучше ваша Анидаг позвонит.

Стариковские глаза с желтоватыми белками смеялись: «Как я тебя, а?! Съела? Ты ее не любишь, прозвище дала, а я замкнул на нее решение твоего вопроса!»

За пять минут общения с миллионером Лидия вымоталась, как землекоп, и с тоской думала о Трехдюймовочке или, на худой конец, о Люське, с которой тоже можно было просто потрепаться, без психотехники. Плохо, что Станюкович все время вел разговор, не отдавая ей инициативы. Ситуацию надо было переламывать.

— Боюсь, она не станет звонить ради меня, — к удовольствию Станюковича, начала Лидия. И ударила исподтишка: — Ей сейчас вообще лучше вам не звонить. Вице-мэр очень недоволен статьей об Ивашникове. Считает, что кто-то пытается через нее надавить на мэрию. Сами понимаете, для мэрских это дело принципа, они никому не позволят сесть себе на шею («В том числе вам!»).

— А хорошая вы девочка, Лида! — с веселым удивлением сказал Станюкович. Выражение лица у него было такое, как будто с ним здраво и рассудительно заговорила какая-нибудь симпатичная козявочка. — Знаете такое стихотворение: «Хорошая девочка Лида»?

Лидия состроила глупую гримасу:

— Ой, я много стихов знаю! Почитать?

Станюкович беззлобно посмеялся («Я на детские выходки не обижаюсь. Обижаются на равных, а ты для меня — никто»).

— А поехали-ка со мной, — неожиданно пригласил он. — Там ужин на двадцать персон. Накроют на двадцать одну — меньше своруют.

«А куда, не в аргентинский ли ресторан?» — хотела спросить Лидия, но удержалась.

У подъезда, на месте, где она оставила такси, стоял длинный черный лимузин. А такси, не иначе как по приказу охраны, отогнали метров на двадцать. Ковылять в новых лодочках по раскисшему снегу не хотелось ужасно.

— А вы что же не одеты? — спросил Станюкович.

Возникший как из-под земли телохранитель уже накинул ему на плечи длинное черное пальто. Лидия молча кивнула на свое такси.

— Предупредите водителя дамы, чтобы следовал за нами, — не оборачиваясь, бросил Станюкович. Он прошел два шага к открытой другим телохранителем дверце, после чего пальто с плеч босса было снято и повешено на плечики, а Станюкович нырнул в огромное кожаное чрево лимузина. Лидия полезла за ним. Там было два полноценных дивана, один напротив другого. Станюкович сидел на заднем, и Лидии пришлось устроиться спиной вперед.

— Пристегнитесь, — очень серьезно посоветовал Станюкович. Он уже прихватил себя к дивану двумя ремнями, крест-накрест. — Почти в таком лимузине разбилась принцесса Диана.

Лидия скорчила недовольную гримасу, но тоже пристегнулась, решив не раздражать Станюковича по мелочам. Где-то внутри ее дивана запел моторчик. Она оглянулась. Оба телохранителя уселись на широкое сиденье в один ряд с водителем. Закрывая эту картину, из спинки дивана выползало темное стекло.

Лимузин тронулся. В окно за спиной Станюковича было видно, что и Лидино такси отчаливает от тротуара.