Платит последний

Вадим был законченный подонок. После сегодняшнего у Лидии не осталось на этот счет никаких иллюзий. Как он ударил Люську, так сможет ударить и ее. Стальной автомобильной дверцей с размаху. Хотя то, что сейчас он вытворял с ней, было в сто раз мерзостней и унизительней. И при этом Лидия со стыдом чувствовала, что ее тело отзывается на старания Вадима.

Раньше ей не приходило в голову, что тело живет какой-то своей, зоологической жизнью, почти не связанной с душой. И что тело может вести себя так, что душе будет противно. Впрочем, раньше у нее не было нежеланных мужчин, кроме Парамонова, привычного, как прокладка в трусиках. Тело и душа хотели одного и того же. Надо, чтобы тебя изнасиловали — тогда поймешь, какую гибельную подлянку заложила в нас природа. Она корчилась от омерзения, а тело нагло заявляло: хочу! Она готова была умереть со стыда, а тело самым блядским образом подмахивало и содрогалось от наслаждения. Она презирала себя и ненавидела Вадима. Вспомнился дурацкий афоризм: если вас насилуют, постарайтесь расслабиться и получить удовольствие.

Вадим с урчанием впился в ее рот и почти сразу же стал изливаться. Лидия поняла, что его возбуждает привкус рвоты на ее губах, отвратительные запахи в машине и в первую очередь, конечно, само насилие. Суперменом себе кажется, сукин сын. Справился.

И еще Лидия подумала, что сейчас у нее середина цикла, и если она забеременеет, то неизвестно, от кого, от Ивашникова или от Вадима.

Голова раскалывалась, как будто это она, а не Люська упала затылком на асфальт. Вадим продолжал двигаться, и тело Лидии предательски отвечало. Она чувствовала себя древней пещерной бабой, которую берут все, кому не лень.

…Вадим отвез ее к себе домой. Он стал нежен и предупредителен. Искупал ее в ванне, напоил горячим кофе, уложил в постель, а сам пошел стирать.

Лидия мало что соображала от нестерпимой головной боли. Вроде бы не спала, но как-то вдруг за окном стало темно, а на часах оказалось восемь. Она долго лежала, прислушиваясь. Похоже, Вадима в квартире не было. Ну да, ему же нужно доложить Парамонову о своем успехе. Господи, с каким дерьмом она жила! И как не хватает Кольки.

Колька. Надо искать Кольку!

Лидия встала с постели. Ее шатало от слабости.

Шиш вам, а не двести долларов, подумала она об охранниках. Еще и компенсацию стребую. Что это за охрана, у которой из-под носа крадут человека?!

Ее одежда висела в ванной, мокрая. Вся, от нижнего белья до плаща. С подола платья капало — похоже, Вадим специально его не выжал. Лидия не нашла ни кошелька, ни ключей от квартиры Ивашникова, то есть теперь своей. Так, а какие еще сюрпризы нас ждут? Ах, телефона нет, увез аппарат с собой? Дверь, естественно, заперта.

Лидия отжала белье и оделась в мокрое. От ярости у нее дергалось веко. У соседей за стеной бормотал телевизор. Надо выйти на лоджию и покричать им, чтобы вызвали милицию, только и всего.

Она недооценила Вадима. Колокольчик был, как всегда, предусмотрителен: поснимал ручки с ведущей на лоджию застекленной двери и со всех окон. На их месте остались дыры с какими-то квадратными гайками внутри. Мизинец пролезал в гайку, но не поворачивался. Лидия только сорвала ноготь.

Еще позавчера она, скорее всего, изрезала бы ножницами какую-нибудь попавшую под руку Вадимову одежду, разревелась и сдалась. На большее у нее не хватило бы ни самостоятельности, ни воображения. Но с позавчерашнего дня много чего произошло. У нее появился человек, ради которого стоило жить. И у нее появились деньги. Украв кредитную карточку, Вадим осложнил ей жизнь на час-два: она доедет до банка и получит новую. Персонального номера Вадим не знает и даже с карточкой не сможет снять со счета Лидии ни гроша.

С деньгами она сотрет Вадима в порошок. Пускай он сегодня обманул охранников — факт тот, что грубую силу можно просто нанять.

Господи, только бы вырваться отсюда!

На глаза попалась витрина с Вадимовыми спортивными кубками. Он терпеть не мог, когда их трогают, и забил витрину гвоздиком. Лидия пошла было на кухню за ножом, чтобы отогнуть этот гвоздик, но передумала. Лишние церемонии. Стекло витрины можно выдавить подушкой.

Она долго примерялась. Было не то чтобы страшно, а странно взять и ни с того ни с сего кокнуть стекло. Потом вспомнила, как Вадим насиловал ее, отравленную газом, теряющую сознание, и какой он был после этого довольный. Решил, что справился. А вот и нет, Колокольчик, не справился. Только истоптал все, что у нас было хорошего.

Стекло тихо кракнуло под подушкой. Вадимовы кубки сияли фальшивой позолотой: «Третье место…» «Второе место…», «Победителю…». Лидия выбрала «Победителя». Похожий на греческую амфору кубок приятно оттягивал руку, запустить таким в стекло — одно удовольствие. Хотя можно и не запускать, а выдавить окошко в двери на лоджию опять же подушкой. Но тогда и удовольствия не будет никакого.