Платон, Плотин и Баламут. О фантастике, кино и не только

По его мнению, единственное, что возможно и необходимо сделать: дать Станиславу ЛЕМУ звание Грандмастера (Grand Master Award), ежегодно присваиваемое SFWA вместе с премиями «Небьюла» за особые заслуги в области научной фантастики: «Он ее заслужил даже независимо от всего случившегося с ним в SFWA».

Прошли годы. Звания Грандмастер удостоились писатели, стоявшие в этом конфликте по разные стороны баррикад: в 1997 году – Пол АНДЕРСОН, в 2000-м – Филип ФАРМЕР, в 2002-м – Урсула ЛЕ ГУИН, в 2007-м – Майкл МУРКОК. Даже Джордж ЗЕБРОВСКИ и Памела САРДЖЕНТ получили «Небьюлу» в номинации «За службу SFWA». Но Станислав ЛЕМ грандмастером не стал.

Но самым пострадавшим оказался не он, а Филип ДИК, который не только не удостоился Грандмастера, но оказался единственным до сих пор замазанным «черным пятном» в связи с исключением Станислава ЛЕМА. Хотя был в этой истории не ведущим, а ведомым.

Штаб ветеранов противоестественных войн

Филип ДИК. Вспомнить все.

Серия «Гиганты фантастики»

М.: Эксмо, 2015 год. – 1360 стр.

В 2012 году «Эксмо» вместе с издательством «Домино» выпустило первый том полного собрания рассказов Филипа ДИКА под названием «Король эльфов». Этот пятитомник должен был стать идентичным англоязычному посмертному собранию рассказов ДИКА. Но что-то произошло, и четыре последующих тома отдельными книгами так и не вышли. Зато теперь все они целиком вошли в гигантский омнибус, включающий почти сотню рассказов ДИКА, большинство из которых напечатано на русском языке впервые.

Скажем прямо: автор не гений рассказа. Три четверти из них написаны в 50-е годы. Одновременные рассказы Роберта Шекли были остроумнее, Рэя Брэдбери – пронзительнее, Айзека Азимова – изобретательнее.

ДИК прославился визионерскими романами, расшатывающими границы реальности. Однако завязи практически всех этих последующих романов обнаруживаются в его ранних рассказах. Раз за разом, попытка за попыткой он штурмует одну и ту же тему: насколько реальна реальность?

Самый известный и дважды экранизированный рассказ ДИКА «Из глубин памяти» (оба фильма называются «Вспомнить все») рассказывает об уставшем от однообразия клерке, у которого не хватает денег на реальную поездку на Марс, поэтому он пытается в специальной клинике получить ложные воспоминания об отпуске на Красной планете, но при этом выясняется, что он – тайный агент и выполнял жутко секретную операцию на Марсе. Он вспомнил то, что не должен был вспоминать ни при каких обстоятельствах, и его пытаются убить. Он предлагает секретной службе компромисс: внедрить в его мозг ложные воспоминания, например, о том, что он в детстве спас человечество от инопланетного нашествия и пока он жив – вторжения не будет.

«Детский сад какой-то, – думает сопровождающий его правительственный агент, – и такой инфантильный человек был у нас на зарплате» (этой линии в фильмах нет). Но выясняется, что его жизнь – действительно гарантия невторжения инопланетян. Кажимость оказалась действительностью, а действительность – кажимостью.

Или вот другой рассказ – «Вторая модель», ставший основой для фильмов «Крикуны». В отличие от кино, действие которого происходит в абстрактном космосе, здесь рассказывается об опустошающей ядерной войне Советской России и Запада (во многих новеллах ДИКА 50-х говорится об этом – американцы действительно очень боялись тогда и, похоже, случившийся в 1962-м Карибский кризис и в самом деле поставил мир на край катастрофы – во всяком случае, в массовом сознании жителей США). У оставшихся в живых появился общий враг – созданные для уничтожения самоорганизующиеся роботы, для которых уже все равно, что русский, что американец. Более того, они стали столь совершенны, что уже маскируются под людей. Главный герой рассказа только в самом конце его узнал, что его попутчики, с которыми он ел, спал, курил, – на самом деле высокоорганизованные автоматы, цель которых уничтожить остатки человечества. Опять-таки видимость оказалась обманкой.

О том же – «Самозванец», с героем, которого обвиняют в том, что он вражеский механизм с термоядерной бомбой внутри, подменивший реального человека. Он сбежал и пытается доказать всем, что это ошибка, а он – человек, до которого робот, видимо, не добрался. В конце повествования он с ужасом обнаруживает, что он и в самом деле машина с бомбой, и взрывается. И здесь реальность, самосознание, мышление, ощущение оказались не теми, что есть на самом деле (не из этой ли искры возгорелся «Жук в муравейнике»? ).

Живых людей в этих рассказах пока еще нет: они появятся позже в романах, но есть мысль, ощупывающая острые грани действительного, расшатывающая их, показывающая, что иллюзии для нас нередко реальнее самой действительности, чему способствуют власть и СМИ: