Платонова пещера

– Все, что делал Антуан, было опасно. Я прекрасно знала, что, возможно, из-за этого своего позволения никогда не увижу отца своего ребенка. Но Антуан был так счастлив, что я поняла: я должна была дать ему эту свободу. Пока его не было, я не могла спать. Я почему-то была уверена, что он уже не вернется.

Но он вернулся – и в тот раз, и на следующий. Антуан исчезал на пару недель, никогда не говорил, куда и зачем едет, а возвращался всегда с большими деньгами и подарками. Иногда – с заживающими ранами, о которых он отказывался говорить.

– После таких поездок он три-четыре месяца жил дома, бывало, что полгода и больше. Потом опять уезжал. Хотела бы я это прекратить? Да, конечно. Но я чувствовала: тот покой, который порадовал бы меня, не жизнь для него. Мне приходилось мириться.

Он не вернулся с шестой поездки. Просто уехал – и все, больше Майя ничего о нем не слышала. Она понятия не имела, где искать, к кому обращаться, она ведь даже не была его женой. Просто сожительницей, и все, кого она просила о помощи, пренебрежительно заявляли, что он бросил ее. Наигрался.

Майя в это не верила, но ничего не могла доказать. Они с Яном остались одни.

– Ему тогда только-только исполнилось три года, и я была уверена, что он даже не вспомнит отца. Но гены все-таки великое дело… а может, не только они. Говорят же, что основы личности ребенка закладываются в первые годы жизни, а Антуан тогда очень много общался с Яном. Думаю, это оставило свой след. С каждым годом мой сын становился все больше похож на своего отца. А значит, я понимала его все меньше.

Ян отличался от других детей, это Майя заметила сразу. Ему было интересно с ними только в раннем детстве, он очень быстро превзошел их. Любые знания он схватывал на лету, а к тем, кто был не так способен, мгновенно терял интерес.

– Я пыталась объяснить ему, что не нужно судить людей, нужно относиться к ним с пониманием. Но Ян был слишком честен для этого. Если кто-то казался ему глупым, скучным или слабым, он так и говорил. Кому это понравится? Никому, дети тоже не идиоты. Поэтому сначала он остался без друзей во дворе, а потом – в классе. Я боялась, что это навредит ему.

– Но не навредило?

– Нет, конечно. Это же Ян.

Как ни странно, в словах «это же Ян» было нечто такое, что прекрасно понимали они обе.

Ян был вполне доволен своим одиночеством. Он наблюдал за другими детьми со стороны, играл с ними, когда ему хотелось, а когда не хотелось – пропадал где-то, и сколько бы мать его ни отчитывала, это ни к чему не приводило.

Когда он научился говорить, он легко поддерживал беседу со взрослыми. Они умилялись: какой смышленый мальчишка! Майя знала, что должна гордиться – и гордилась, но за этой гордостью скрывалось чувство угрозы, не до конца понятное даже ей самой.

Уже тогда она догадывалась: Яну лучше вырасти таким, как она, а не как Антуан Кератри. Это сделает его жизнь счастливей и проще.

Но природа взяла свое, Ян постепенно становился загадкой, которую она никак не могла разгадать.

– Я даже помню, что стало для меня переломным моментом, – усмехнулась Майя. – Старшие мальчишки во дворе никогда с ним не ладили. Они видели, что Ян умнее их, и им это не нравилось. Превзойти его они не могли, но начали поколачивать. Я пыталась вмешаться, хотела поговорить с их родителями, но Ян запретил мне. Он сказал, что сам все уладит, а я не поверила. Что он там мог уладить, если некоторые ребята были лет на пять старше него? Так что я боялась за него, не знала, как быть, пока однажды не увидела, как те мальчишки колотят друг друга. Они такую драку устроили, что некоторые потом в больнице оказались! А Ян сидел в стороне, на дереве, и преспокойно наблюдал за этим. Без злорадства даже, просто как кот, который следит за солнечными зайчиками. Тогда я и поняла: это сделал он.

– Что сделал?

– Настроил их друг против друга, заставил драться, поссорил так, что они больше никогда не общались и не могли объединиться против него. Хотя они сами этого не поняли. Я разговаривала с родителями тех мальчишек. И они, и их дети были уверены, что ссора началась из-за того, что кто-то у кого-то увел девочку, и там закружилось. Но ведь сама девочка все отрицала! Не было случая, были слухи о нем. А кто запустил те слухи?

– Ян?

– До этого так и не докопались, но я-то знаю правду. И ты знаешь. Он сумел обмануть и взрослых, и детей, а ему было всего десять лет. Для него это было только начало. Он сильно отличался от своего отца: Антуан при конфликте нападал открыто, а Ян просто управлял людьми, как марионетками.

Агата почувствовала мороз на коже – легкое, осторожное прикосновение страха. Она-то надеялась, что родная мать Яна подарит ей причину доверять ему, а не наоборот!

Но сама Майя, похоже, не боялась таланта своего сына.

– Ян избегал прямых столкновений не потому, что был трусом, – добавила она. – Он вырос сильным, как и его отец, он с детства спортом занимался, я за этим проследила. Он мог победить в любой драке, даже если противников было несколько. Но именно это его раздражало. Ян знал, что исход драки предрешен, и ему было скучно.