Плацдарм

— Есть! — сказал начальник штаба и подумал: никогда не знаешь, чем закончится разговор с командующим. Но идея толковая, надо попробовать…

Над бесконечным лесами северо-востока России летел кукурузник.

Вылетел он из Москвы, с Тушинского аэродрома — базы московской школы Осоавиахима. В годы оккупации на нем базировалось звено «Юнкерсов», которое было выведено при отступлении немцев из столицы. В одном из многочисленных ангаров аэродрома с довоенных времен сохранился экземпляр У-2, использовавшегося в учебных целях. Немцев он, естественно, не заинтересовал, а при отступлении о нем просто забыли.

Однако те, кто работал в школе до войны, прекрасно помнили самолет. Получилось так, что в отсутствии полноценной авиационной группы старенький У-2 оказался единственным самолетом в распоряжении Говорова.

Генерал знал, как его использовать.

Это была опасная миссия — путь самолета лежал над оккупированными территориями, от северо-восточных окраин Москвы до Кирова, частично освобожденного войсками Восточного Союза: почти семьсот пятьдесят километров, предельная дальность полета с дополнительным баком. Стоит ли говорить, что при обнаружении уцелеть у тихоходного самолета шансов практически не было?

Пилотировал самолет лейтенант Карцев — воспитанник Осоавиахима, только в другом, параллельном мире. Карцев должен был доставить сообщение руководителю Восточного Союза товарищу Троцкому о плане советского наступления на северо-восток. Никто не знал, насколько велики шансы долететь до Кирова, потому что точных сведений о дисклокации немецких подразделений от Москвы до Волги и дальше на восток в штабе Говорова не было. Решили лететь по прямой — тем более, что длина маршрута оказалась практически предельной.

Самый опасный участок — над Волгой, потому что именно там немцы возводили оборонительный вал, преодолеть который, согласно немецкой пропаганде, войска Восточного Союза не смогут никогда. По этой причине вылет спланировали так, что в самое темное время У-2 пролетел как раз над рекой. Сначала лейтенант колебался, на какой высоте ему лететь — ниже или выше. У каждого варианта были преимущества: если лететь выше, звук двигателя на земле слышен меньше, но зато самолет заметить легче — особенно зенитчикам. Если ниже — звук громче, но заметен он меньше. В конце концов Карцев полетел низко — решил, что тарахтение кукурузника сильно отличается от гула самолетного двигателя и немцы могут элементарно спутать его с чем-то.

Волгу он пересек в два часа ночи — слава богу, молодой месяц почти не давал света, так что Карцев сообразил, что он над рекой, только когда почувствовал дуновение прохлады, поднимавшейся от водной глади. На противоположном берегу горели редкие огни. Он отвернул от них подальше, стараясь проскочить в темном промежутке. На мгновение ему послышались звуки гортанной немецкой речи, донесшиеся с кромки воды, но обошлось — Карцев продолжи полет без препятствий.

Ближе к концу маршрута встала еще одна проблема — как пересечь линию фронта? Опасность здесь угрожала с двух сторон — как с немецкой, так и советской. Разумеется, был еще вариант сесть в тылу у немцев и перейти фронт пешком, но это означало серьезную задержку по времени, не говоря уже о риске попасть в руки противника. Все эти обстоятельства обсуждались при планировании полета, но в конце концов все решения были отданы на откуп пилоту — а что еще сделаешь, если нет информации?

Карцев решил рискнуть, и пролететь над линией фронта. Ориентиром ему служила река Вятка с ее извилистым руслом: левый берег занимали немцы, правый — войска Восточного Союза.

Лейтенант поднял самолет на высоту трех километров, чтобы сориентироваться. Справа он заметил редкую россыпь огней — это был Киров. Большую часть города, расположенную на левом берегу, занимали немцы.