Плацдарм

Тот после короткой паузы ответил:

— С одной стороны, хорошо. Москва дает нам разрешение действовать на свой страх и риск с условием, что мы будем заранее ее информировать о наших намерениях.

— А с другой?

Генерал, отвечая, выбирал слова — привычка, выработанная еще в тридцатых.

— Я думаю, товарищ генерал, что в Москве не надеются на открытие коридоров. Вот почему они разрешают нам действовать по своему усмотрению.

Говоров хмыкнул.

— Соглашусь с тобой, — сказал он, — у меня такое же мнение.

Генерал открыл папку с донесениями с передовой за последние двадцать четыре часа.

— Что у нас в Костроме? — спросил он.

— Мост держим. Капитан Самонин докладывает, что на улицах, ведущих к центру города, у немцев сильные позиции с противотанковыми пушками. Пробиться можно, но будут потери.

Говоров ткнул в карту.

— А что с вокзалом? — спросил он. — Сможем его взять?

Начштаба ответил не сразу.

— Я спрашивал у Самонина. Он ответил, что сможем, но это будет непросто.

— Будет непросто… — повторил Говоров, — а то я не понимаю. Простых решений тут нет.

Генерал задумался. Тухачевский двигался на восток медленнее, чем предполагалось вначале. Ему надо помочь. Штурм Костромы, пусть даже с ограниченными целями, вроде захвата железнодорожного вокзала, отвлечет силы от главной задачи — организации коридора между Москвой и Восточным Союзом.

— Обойдем Кострому с юга, — решил Говоров. — Нам надо встретиться с войсками Тухачевского, как можно скорее. Иначе вся операция окажется под угрозой.

— Есть, товарищ генерал, — ответил начальник штаба.

Олег Орловский с наблюдательного пункта осматривал немецкие позиции.

Сегодня атаки прекратились — видимо, немцы с румынами оставили планы отбить мост. Авианалетов тоже не было: обломки сбитого вчера «Юнкерса», разбросанные по правому берегу Волги, красноречиво напоминали, чем закончилась вчерашняя воздушная атака — пошли вторые сутки, как батарея 85-миллиметровых зениток охраняла небо над мостом по обеим берегам реки.

Особого движения на вражеских позициях Орловский не заметил. Возможно, противник взял день на отдых. Что ж, весьма кстати. Из штаба Говорова пришел приказ расширить плацдарм, чтобы увести зону боевых действий подальше от моста: пришло время использовать его по прямому назначению. Правда, железнодорожные составы по мосту ходить пока не могли: во-первых, полотно повредилось из-за обстрелов и бомбежек, особенно в первые дни, когда партизаны сражались без прикрытия с воздуха, а во-вторых, составу после моста элементарно не было ходу дальше — вокзал находился на вражеской территории, а у Говорова решили, что операция по его захвату потребует слишком много сил. Расширить плацдарм Орловский должен был с приданной ему ротой танков Т-34 под командованием капитана Самонина.

Закончив осмотр, Орловский вернулся в блиндаж.

— Ну что, товарищ капитан, какие есть предложения? — спросил он.

Капитан усмехнулся.

— Предложение одно — ответил он, — выполнять приказ. Надо прощупать их оборону, особенно противотанковую.

Орловский кивнул. Ему нравился этот капитан, из нового поколения молодых командиров, закаленных в горниле войны. Спокойный, не лезет вперед, когда не надо. Когда один из его танков застрял на переезде с железнодорожной колеи, действовал грамотно — отогнал врага, а затем вывел на буксире в безопасное место. И танк сохранил, и людей.

— Добро, — сказал командир партизан. — Это я беру на себя.

Капитан согласился.

В разведку отправились ближе к ночи, когда стемнело. Орловский лично собрал группу из троих бойцов — самых тихих, ловких и глазастых. Языка он приказал не брать — не нужно, чтобы враг что-то заподозрил. Командовал группой Володя Шевцов — из местных, костромчанин, город знал как свои пять пальцев и мог пройти его туда и обратно хоть днем, хоть ночью.