Плацдарм

Гюнтер Грасс, командующий гарнизоном Костромы, пребывал в недоумении. Еще вчера он направил докладную в штаб Моделю, где четко указал — русские готовятся к наступлению с плацдарма возле железнодорожного моста. Возможная цель наступления — вокзал Костромы, захват которого позволит русским контролировать железную дорогу на значительном протяжении. Нет, Грасс, конечно, понимал, что неудачные попытки отбить мост могли посеять сомнения в его способности дать отпор врагу, но распоряжение, полученное им утром, выходило за всякие рамки! Согласно приказу, Грасс должен был немедленно отправить третий гренадерский батальон — самая боеспособная часть гарнизона — в Ярославль! С кем, позвольте спросить, он будет оборонять Кострому? С тремя неполными ротами румынской пехоты, которая покинет позиции, едва завидев советские танки? А чем бороться с этими танками? 47-миллимитровыми пушками? Да они даже Т-34 не берут, не говоря уже о тяжелых ИСах! Да и этих пушек у Грасса было всего шесть — меньше, чем танков у противника.

Командир гарнизона связался со штабом Моделя и попытался, выключив эмоции, обрисовать ситуацию. Там его выслушали, заверили, что понимают возникшие проблемы, и приказали удерживать занимаемые позиции до особого приказа. Приказ последовал ближе к вечеру, и суть его была такова — во-первых, подкреплений не будет. Во-вторых — основной задачей Грасса объявлялось удержание железнодорожного вокзала Костромы. Сохранить над ним контроль следовало даже ценой потери части городской территории — если иного выхода не будет.

Что ж, подумал Грасс, пожалуй, эту задачу он выполнить сможет — даже с ослабленным гарнизоном.

Наступление, как и запланировали Орловский с Самониным, началось утром. Артиллерии у атакующих не было — кроме зенитных пушек, но их боезапас берегли для отражения воздушных атак на мост, — поэтому обошлось без артподготовки. Ночная разведка выявила позиции немецких противотанковых орудий, так что направления атаки тридцатьчетвёрок выбрали так, чтобы по возможности не подставляться под удар.

Задача, стоявшая перед Орловским, была проста — расширить плацдарм возле моста, чтобы обеспечить движение на восточный берег без угрозы артиллерийского поражения со стороны противника. Для этого следовало занять ближайшие к мосту улицы на восточном берегу — западный уже и так контролировался партизанами. Вся операция, к удивлению наступающих, заняла не больше часа — противник отступал практически без сопротивления, и потери сторон оказались минимальными. Самонин, расставив танки на отбитых позициях, вызвал по рации Орловского и предложил ему двинуться дальше — на железнодорожный вокзал.

— Не спеши, капитан, — ответил тот. Орловский, имевший богатый опыт обманных маневров, подозревал ловушку. — Мы не знаем, почему они так быстро отступили.

— Так давайте выясним, — предложил Самонин. Капитану, воодушевленному успехом, хотелось действовать дальше. Орловский мысленно вздохнул.

— У нас какой приказ? — спросил он.

— Обеспечить движение по мосту.

— Мы его обеспечили?

— Обеспечили, — признал капитан.

Орловский сделал небольшую паузу.

— Давай вот как, — сказал он. — Подготовь доклад для штаба о сегодняшнем бое и включи в него предложение по захвату вокзала. Посмотрим, что скажут у Говорова. Возможно, они поддержат нашу инициативу.

Самонин признал, что это разумный вариант. На том и порешили.

Первая встреча передовых отрядов Говорова и Тухачевского произошла чуть восточнее Судиславля, вечером того же дня, когда группа Орловского вывела из-под прямого артиллерийского обстрела железнодорожный мост через Волгу. Предложение о дальнейшем наступлении в Костроме для захвата железнодорожного вокзала в штабе Говорова отклонили, а вместо этого приказали сформировать отряд для дальнейшего движения на восток. Признаться, такой приказ Самонину был по душе — капитан не любил, когда его тридцатьчетверки стояли на одной позиции. Он считал, что это танк создан для движения — быстрого разящего удара в неожиданном месте, где враг не ждет.

Посовещавшись с Орловским, капитан оставил взвод Т-34 у моста — на тот случай, если опомнившиеся румыны решать контратаковать после поспешного отступления. С остальными пятью танками Самонин выдвинулся по Костромскому шоссе к Судиславлю.

Согласно оперативным данным, полученным от партизан, вражеских войск на этом отрезке не было — ни румын, ни немцев. Объяснялось это тем, что восток Костромской области оказался на стыке между зонами ответственности рейхскомиссариата Московия и Северным крылом Восточного фронта. Самонин двигался быстро, выжимая около сорока километров в час. У деревни Калинки остановились пополнить запасы воды. Несколько бревенчатых домов жались к дороге. Колодец — журавль стоял немного в стороне, на краю поля, заросшего густой травой. Пока танкисты запасались водой, из ближайшей избы вышла старуха. Постояла возле двери, глядя на солдат. Самонин приветственно помахал ей, но она никак не отреагировала.

— Не рады нам тут, что ли? — буркнул лейтенант Федоренко, командир первого взвода.