Плацдарм. Игра на выживание

Вскоре я встретился с еще одним штабистом. Этот был ни много ни мало – адмирал. (Долго мне рассказывал, что звание происходит от арабского «эмир-аль-бахр», стало быть, он – «военный повелитель морей». Между прочим, какой-то легкий южный акцент у него присутствует, вполне возможно, что и в самом деле – «эмир».)

Адмирал выявил солидное количество бывших морячков, которые скептически смотрели на дружинников с сухопутным прошлым. Смешно, но в новый мир перекочевала и профессиональная неприязнь. Однако люди они были деятельные, тертые, видели, что без усилий и сверхусилий в любую секунду все может пойти прахом.

В охраняемой зоне я с ними строил «Ктулху», главный наш корабль, по замыслу штабистов, – плавучую батарею.

«Ктулху» предстояло контролировать залив, а в перспективе – и морское побережье. Иной раз высовывались из воды и пытались выползти на сушу совершенно жуткие океанские твари, державшие палаточный городок в постоянном напряжении.

«Ктулху» вышел на славу.

Возведение его стало чем-то вроде символа торжества человека над стихией. На третий день к верфи стали прорываться бывшие плотники, какие-то скульпторы, столяры, даже археологи с идеями по дизайну. Благодаря им на носу флагмана нашего флота появилась резная драконья морда, которая вполне могла испугать не слишком смелого океанического динозавра. Но при этом скопированный с каких-то норманнских образцов дракоша был свой, земной и домашний.

Пять пар весел, мачта с обычным парусом, а на кормовом возвышении – пластиковая шестигранная труба, динамо-машина и винт, благодаря чему «Ктулху» при дующем в любую сторону ветре мог развивать медленную, но постоянную скорость без весел. Два турельных пулемета, многоствольный миномет.

Словом – красавец.

Появился утвержденный штабом и принятый морскими волками капитан с характерной кличкой Флинт. Глаз у бывшего командира субмарины был на месте, повязка не требовалась. Зато имелись и сквернословящий попугай, и роскошнейший кальян, и черная бандана.

К сожалению, к моменту спуска флагмана на воду, вылившемуся во всенародный праздник, я уже был далеко.

Комендант, адмирал и еще двое штабных собрали короткий военный совет, на котором было решено выдвинуть бастионы вооруженной обороны подальше от уязвимого поселка. Колонии уже начала угрожать скученность, и одними Трущобами в этом смысле было не отделаться. Я, Юрген в Трущобах, Евгений в Змеиных Языках и Флинт на «Ктулху» становились заметными фигурами, автономными от дружины в основном поселке.

Накануне выступления, на военном совете, мы – четверо, вместе с круглолицым Богданом Савельевичем, который курировал группу людей под устрашающим названием «особый отдел штаба дружины», дали присягу.

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, не настало время запечатлеть на бумаге весь ее текст. Богдан все собирается написать мемуар, дабы развеять нелепейшие мифы о первых месяцах существования колонии, ему и карты в руки, язык у него подвешен куда как лучше моего. Скажу только, что мы договорились не заниматься ерундой типа переворотов и попыток раскола колоний. До тех пор пока не будет сколь-нибудь демократичных выборов правительства – подчиняться штабу, беречь оружие как зеницу ока.

Может, когда придется к слову, попробую объяснить, что нами двигало, что чувствовали те, кто стоял у истоков нынешней власти. Одно скажу – я был ужасно счастлив, когда увидел на палубе горделивого «Ктулху» почти в полном составе ту группу, которую я вывел из болот к месту «Икс». Кроме еще не пришедших в себя раненых, пары преклонного возраста женщин, затерявшихся в палаточном городке и чертова Малахольного, все были здесь. Несколько огорчили меня Димон и Гриня. Мент и уголовник остались при чекистском ведомстве. Если бывшего участкового понять было просто, то Димон меня поразил словами:

– Серый, я и мне подобные, живущие «по понятиям», на Земле воевали с беспределом. А тут этих самых беспределыциков хватает. Мне муторно по ночам, когда представлю, как бродят по лесам одичавшие людишки, а на ржавых кучах, оставшихся от вагонов, пируют стервятники и гиены.

Что ж, не все странное неестественно.

Хотя угрюмого и крепкого Димона мне потом сильно не хватало.

На флагмане везли и технику, однако она должна была направиться к месту будущего форта по воде: зато в саванне я должен был встретиться с летучим отрядом, в составе которого, как сказал Флинт, имелось аж трое штабистов. Это был первый конный рейд по лику нового мира, первая централизованная экспедиция.

Ручейки «выползней» таяли.

Из второй тысячи до нас дошли три сотни, но штаб отказывался верить, что семьсот человек были сожраны зверьем. Вернее всего, отчаявшись быстро дойти и поучаствовать в «дележе коврижек», они попрятались по диким прериям. По общему мнению, выжить, не перемещаясь вслед за сигналом маячков, было существенно легче. Словом, простившись с Женей, я двинулся от Языков Лазоревой Змеи на юго-восток.

На песчаной косе, меж лиманом и заливом, я заложил форт.