– Итак, полагаю, все ознакомились с правилами, – говорит Вальтурис, – я оглашу еще раз вслух: вы пришли сюда, потому что вы в отчаянии, но вы хотите себе помочь! Вы получаете уникальную возможность пройти оздоровительный курс в лучшем и единственном Санатории Государства, взамен вы позволяете записывать происходящее на камеру. Мы же обязуемся не раскрывать имен, не помещать камеры в «свободных локациях» и вырезать сцены, содержащие эротический характер, если только вы не захотите, чтоб мы их оставили, – ведущий хихикнул, – как, например, сделал финалист третьего сезона, ныне популярный актер, главное лицо рекламы «“Антикариес” – зубная паста для поцелуев!» Вам следует знать, что вас ждет финальный экзамен, о котором никому ничего не известно! Наше экспертное жюри дает вам подсказки, если вы этого заслуживаете. Помните – если наши эксперты установят, что вы научились вести себя адекватно социальной среде, в которой находитесь, среде, которая заботится о вас, – вы получите прекрасные рекомендации и отправитесь в новую жизнь! Напоминаю: вы обязуетесь участвовать во всем происходящем, это прописано в контракте. Вы не можете покинуть территорию Санатория без нашего ведома. Если вы не готовы к выздоровлению и хотите вернуться к вашей прежней жизни – самое время встать и уйти. Счастье – не простой путь, и если вам нравится быть неудачниками – проваливайте. Здесь мы учим вас смотреть жизни прямо в лицо.
Никто не пошевелился.
Помощник Вальтуриса, безымянный астеник лет сорока с серым лицом, молча собрал подписанные анкеты и удалился.
– Мы приготовили для вас чудеснейший изысканнейший банкет. Уверен, многие из вас видели подобное только в книжках! Шикарный, одним словом, пир в честь открытия сезона! – торжественно объявил Вальтурис. – Налетайте! Ешьте, сколько угодно! А как насытитесь, но не позднее, чем через полчаса, жду вас в холле. Там каждый из вас получит свое первое задание.
Послышался встревоженный шепот.
Розовощекая кудрявая толстушка, поглаживающая медальон с чьим-то портретом, нервно жевала губу, двое рядом с ней жевали канапе с горгонзолой и виноградом. Женщина, втиснутая в маленькое черное платье, не подходящее ей по размеру, кокетливо улыбалась бородатому мужчине в фиолетовой юбке. Они готовились к Хвалебному диалогу.
– Вы выглядите очень… женственно, – сказал он. Голос у него оказался низким и вкрадчивым.
– А у вас потрясающий голос! – искренне выпалила женщина.
– Вы очень… мило едите! – нашелся мужчина.
– У вас очень бородатое лицо! – ответила женщина и тут же смутилась, – то есть борода к лицу подходит… В общем, вы поняли.
Сидящие неподалеку девушки, наблюдающие за этой картиной, переглянулись. Обе захихикали.
– Я – Луна, – представилась одна из них.
– Флор, – ответила другая и уставилась на собеседницу. – Ты грустная и бледно-голубая. Как чахотка, авиалинии «Скайфай» или гибрид помело и фейхоа.
– Но помело – само по себе гибрид, – попыталась возразить Луна, – я гибрид гибрида?
– Бледно-голубая. Нежная, – добавила Флор, – у меня хорошее ассоциативное мышление – это моя главная проблема. Быть гибридом – неизбежно, главное не быть инженером, вот это уже, знаешь, совсем плохо для души.
Девушки прыснули. Использование архаизмов всегда отдавалось странным напряжением в копчике, как будто все рудименты организма отзывались солидарным эхом и намекали: еще, еще, а теперь о Боге поговорите, и не забудьте пошевелить ушами.
В конце класса, нахмурившись, с идеально ровной спиной сидел молодой парень и хрустел суставами пальцев. Он не притронулся к еде и сводил на нет попытки завязать беседу, исходящие от соседа – рыжеволосого веснушчатого мужчины, счастливого обладателя соблазнительных жидких усиков и двух бородавок между глаз.
Комната стала погружаться во мглу. Экран погас и тут же замелькали манящие картинки: