Плаванье великой черепахи

– Ух ты! Интересные свечи, – обрадовался Орлис, юркнувший в двери первым. – Воск, да? Вообще, по-моему, следовало бы придать им витую форму. К узору стен больше пойдет. И подкрасить.

– По праздникам витые ставим, – отозвался пожилой слуга, провожающий гостей, не думая сердиться на шумного эфрита. – А красить… Так, почитай, всякий запах утомляет, если целый день его нюхать.

– Можно и без запаха сделать, – обнадежил Орлис. – Эх, Ррына бы сюда! Ему бы понравилось у вас. О, паркет! Воском натираете?

– Лисенок, мама учила тебя хорошим манерам? – вслух задумался Фоэр.

– Да, – односложно отозвался мальчик, тяжело вздыхая.

– Попробуй хоть что-то вспомнить из ее уроков. Если затруднительно, я уточню: грифа следует звать "ваша милость". Кланяться обязательно, и самое малое – в пояс. Смотреть…

– Его милость любит детей, – облегчил страдания Орлиса пожилой слуга. – Сюда пожалуйте. Далее по коридору, в открытые двери. Собственно, вас принимают только из-за мальчика. Негоже ночью детям по городу бродить.

– Только не проси у него монетку, – шепотом предупредил Фарнор.

Зала, избранная грифом для приема неожиданных гостей, оказалась невелика. Толстые ковры глушили звук шагов. Огромный камин шуршал прогоревшими углями, малиновыми с золотом. На низком столике источали ароматный медовый пар чашечки с взваром. Подле каждой был установлен небольшой табурет. Хозяин замка разместился в необъятном кресле, едва различимый в полумраке помещения. Выглядел он массивным и темным. Ни возраста, ни черт лица не разобрать. Свет исходил лишь из камина да от пары тусклых свечей, расположенных у самой входной двери. Стены терялись в тенях. За окнами рыжие факелы подсвечивали заснеженный парк. Орлис, забыв о приличиях и обещаниях, восторженно охнул, едва миновав порог:

– Стекло! Настоящее стекло, я думал, у вас нет такого… То есть, извините, ваша милость, доброй ночи. Имя мое Орлис.

– Верно мне сообщили, необычный ребенок. – Низкий голос грифа чуть дрогнул от едва сдерживаемой улыбки. – Садись. Когда бессонница донимает, полезно слушать внезапных гостей. Ты, гласень, верни перстень и больше не пытайся сюда пройти. С управляющим я побеседовал. Не любо нам твое дело и сам ты нам не по душе. Встань в уголке да помолчи. А вы кто будете, гости неурочные?

– Давай…те я сам расскажу, – оживился Орлис, устраиваясь на табурете и принюхиваясь к взвару.

– Эдакое чудовище белоголовое! – восхитился гриф. – Молви.

– Вот он – сотник светцов, Фарнором зовется. Самый наилучший человек из всех, что я встретил здесь. Душа у него добрая и умом не обижен… Хотя и попался на уловку гласеня. Тот пожелал поймать Фарнора на улице ночью и выведать у него силой, что происходит в столице. Потому что сам Серебряный в бегах, ни в храм ему дороги нет, ни куда-либо еще.

– Знаю, – усмехнулся гриф. – Фарнор… Занятного человека ко мне забросил случай. Хотел повидать тебя. Не думал, что это произойдет сегодня. Садись, сотник. Ты ведь родом из Загорья?

– Точно так, ваша милость. – Фарнор поклонился в пол. – Из Берзени.

– Хорошие места, – тихо отозвался гриф. – Исконные… А вот спутника твоего не могу ни к какой земле определить. По всему – северянин вроде, но держится чуждо, не наш он. И не с побережья.

– Так он вампир, только вы никому не говорите, – громким шепотом сообщил Орлис. – Имя его Фоэр.

– Доброй ночи, ваша милость, – приветствовал грифа ампари.

– Что же получается? – задумался гриф, заинтересованно выныривая из тени глубокого кресла. – Я обещал гласеню поддержку, коли заполучу вампира. И теперь – задолжал?

– Вряд ли. Я привел гласеня, а не он меня, – усмехнулся Фоэр. – Зато он обещал поддержку сотнику. Твердил, что определит Фарнора вам в сыновья.

Гриф полуобернулся к камину, и Орлис, чье зрение и прежде различало куда больше деталей, чем глаза иных, рассмотрел повелителя. Совсем не старого, вряд ли перешагнувшего пятый десяток зим. Действительно рослого и тяжелого, но не рыхлого. С жестким и неожиданно сухим лицом. С цепким и властным взглядом светло-серых глаз. Портила внешность грифа, пожалуй, лишь усталость, накопившаяся морщинками в уголках покрасневших глаз, отметившая кожу бледностью, заложившая излишне резкие складки у губ.

Из полумрака за креслом беззвучно вынырнул страж. Склонился к повелителю, реагируя на незначительный поворот головы. Выслушал тихие слова и кивнул.

Гласень хрипло закашлялся и попытался что-то сказать, но не смог. Фарнор догадался: снова пробовал воспользоваться звучанием и ощутил свое бессилие. Не иначе помешала магия, задействованная Орлисом. Страж прошел через зал и крепкой рукой развернул гласения к дверям, не произнося ни слова.

– Поосторожнее с ним, – молвил гриф, явно переживая за своих людей.

– Горло у бедняжки болит, – мстительно посочувствовал Орлис. – Пожизненно. Как попробует гадости говорить, так и подавится.

– Полезный недуг, – одобрил гриф, чуть шевельнув рукой.