Плавание на яхте "Заря"

Добродушный и всегда веселый Николай Куртах, которому пришлось по жеребьевке отложить на несколько дней радость подержать на руках своего новорожденного первенца, не выказывал огорчения. Он бодро выполнял свои работы то в качестве повара, то техника. Здесь оба его призвания были тесно связаны: чтобы приготовить кушание, надо было во избежание пожара сначала отремонтировать камелек. Учитывая, что за время работы температура поварни сравняется с наружной, Николай посоветовал нам забраться в спальные мешки. Сам он, однако, разделся вплоть до матроски, засучил рукава и весело принялся за работу. После того как огонь потух, Николай натер снегом горячую глиняную стенку для ее охлаждения и приготовил раствор из оленьей шерсти, размешанной с глиной, затем набрал из чайника полный рот воды, так что его щеки приобрели округлость амура, опрыснул стенку сильной струей, набросал на нее горячую глину и равномерно затер. Время от времени он выбегал из поварни за снегом на сорокоградусный мороз, не надевая одежды. Через 45 минут все было готово, и в камельке запылало яркое пламя. Николай заботливо смыл с рук мельчайшие следы глины, пользуясь сильной струей воды из своего «баллона» с той же достойной удивления ловкостью. В заключение он вымыл лицо и вытерся некогда белым, а теперь уже давно черным полотенцем, крепко протирая кожу до ее полного блеска. После этого Николай принялся за работу кока. Выбор сегодняшнего меню был не так прост, так как ассортимент продовольствия оказался на этот раз необычайно разнообразным. Была свежая мороженая рыба — омуль (Salmo autumnalis) и чир (Salmo nasus), преподнесенные нам «кандидатом» в качестве ответного подарка, затем было 50 застреленных прошлым летом гусей, подарок Джергели[122], сохранившего их в складе в благодарность за посланные ему мной через Воллоеовича патроны. Наконец «кандидатом» была привезена из Муксуновки половина оленьей туши. Благодаря естественному леднику в мерзлоте, куда гуси были сложены после охоты, они хорошо сохранились. Обилие продовольственных Запасов было кстати, я получил возможность снабжать кочевавших якутов продуктами питания. Пять гусей, помимо чая и табака, я тут же передал Алексею, который медленно, пробираясь день за днем, объезжал на четырех оленях одно жилье за другим. Ему нужно было доставить в Казачье из 20 пунктов мамонтовую кость для продажи. Следующая поездка предполагалась по необитаемой тундре для проверки капканов.

Среди новостей, переданных нашими гостями, наибольший интерес вызвал один «роман». Конон, красивый эвен, самый молодой из промышленников, имел прошлым летом невесту. Мы спросили, женился ли он за это время или же свадьба еще ожидается? Оказывается, вскоре после своего возвращения с промысла Конон послал своей невесте отказ и объяснил, что выбрал себе другую, более молодую невесту, четырнадцатилетнюю девочку. Через два года должна состояться свадьба. Конон с большим хладнокровием перенес последствия нарушения договора о помолвке, а именно утрату восьми живых оленей, 35 рублей наличными деньгами, четырех бутылок водки и нескольких мисок с жиром — это была цена выкупа — «курум» за невесту, который он уже полностью внес. Кому же теперь перепадет этот солидный «капитал», который вернулся бы к нему обратно в виде приданого, если бы свадьба состоялась? Ни в коей мере он не предназначался оскорбленной невесте в «утешение» и вознаграждение за пережитые огорчения. «Курум» — залог верности Конона и доказательство его способности прокормить свою будущую семью, должен был быть передан ее старшему брату, якуту Егорчану, так как отца невесты не было в живых.

Вторая невеста — Анна, дочь эвена Микантая, живет в Мохнатое. По контракту, предложенному отцом невесты, за Кононом значится 15 живых оленей, восемь жирных оленей для свадебного пира и 120 рублей деньгами. Этот вдвое больший, чем прошлый калым, или, вернее сказать, «курум», следовало вносить в течение двух лет.

Когда я заинтересовался мотивами такого поступка Конона, Николай сказал, что он действовал правильно, так как первая невеста очень некрасива, а вторая красивее и добрее сердцем. Вздорожание стоимости невесты могло объясняться недоверием к жениху, который уже раз нарушил обет верности. С другой стороны, можно думать, что высокая оплата работы Конона в экспедиции стала известна на материке, и это могло обусловить высокую цену невесты.

Путешественниками и этнографами «калым», или «курум», толковался как выкуп невесты или уплата за жену. Этот взгляд не совсем верен. Я много раз слышал от якутов и эвенов, что чрезвычайно редко можно встретить отца, который не отдает обрученным обратно большую часть курума сверх приданого, а лучшие из отцов гордятся возможностью подарить больше приданого, чем уплатил жених.