Плавни

— Это я, Семенной…

— Андрей Григорьевич, вы?!

— Тише!.. К вам можно?

— Можно, можно, ах, боже мой! — она метнулась к двери, чтобы впустить Андрея.

— Не надо… Я — в окно.

Андрей схватился за подоконник и прыгнул в комнату. Затворив окно, повернулся к учительнице. Прижав руку к сердцу, она сказала взволнованно:

— Андрей Григорьевич, зачем вы возвратились в станицу? Вас ищут и если поймают, — вы погибли. Вам надо ехать в Ростов.

Андрей взял ее за руку.

— Успокойтесь, им не поймать меня… Я только что из Ейска, ничего еще не знаю, как и что в станице. Что тут произошло с Хмелем и Наталкой?

Зинаида Дмитриевна приложила палец к губам и показала глазами на свою кровать в углу за двумя книжными этажерками. Андрей увидел на кровати спящую Наталку…

— Наталка!

— Ваш ординарец привел ее.

— А Хмель?

— Должно быть, убит. Я видела, когда его вели по улице и били прикладами. Какой ужас!

Учительница закрыла лицо руками и заплакала. Андрей побледнел. «Опоздал! Да и что я мог бы сделать?! Эх, Семен, Семен!»

Андрей осторожно отвел руки Зинаиды Дмитриевны от ее лица.

— Не надо плакать… Расскажите мне все, что знаете.

— Сегодня утром они арестовали Хмеля и сожгли его дом. В станице поднялась перестрелка между вашим гарнизоном и казаками Сухенко. Ваши ушли из станицы. А кто не успел отступить, с того тут же, на улице, срывали оружие, одежду и рубили шашками. — Зинаида

Дмитриевна опять заплакала. — Вы должны бежать, Андрей Григорьевич! Они вас хотят убить.

— А вы откуда знаете?

— Приходил Сухенко и говорил, что вы и Хмель — бандиты, и весь гарнизон ваш — бандитский, и что вы уже приговорены к расстрелу.

— Быстро! — усмехнулся Андрей. — А вы, вы–то поверили?

— Сначала — да, а потом, когда ваш ординарец привел Наталку, и они рассказали мне о вас все, я поняла, что Сухенко — ужасный человек… Я очень боюсь, чтобы он не пришел ко мне.

— А Тимка еще зайдет сюда?

— Не знаю… он не говорил. Может быть, его тоже убили.

— Ну, его–то вряд ли убьют… — И тут же с горечью подумал: «Пропал теперь мой Ураган». — Ну, мне пора, Зинаида Дмитриевна. Попытаюсь пробиться в Ростов.

— Они вас поймают.

— Здесь, на квартире, они меня поймают наверняка, а на улице, — еще посмотрим. Сейчас ведь ночь темная…

— Как же вы проберетесь в Ростов?

— Постараюсь достать лошадь, доеду до Кущевки, а там — поездом.

Андрей простился с Зинаидой Дмитриевной, бесшумно перепрыгнул через окно и как бы растаял в ночной темноте.

Об отъезде председателя в Ейск Тимка узнал утром, придя в гарнизон.

Он пошел в конюшню и стал отвязывать Урагана.

— Зачем берешь коня?

Тимка обернулся, — за его спиной стоял дежурный по конюшне.

— На речку купать, дядя Миша.

— Иди к дежурному по гарнизону. Возьми разрешение.

— Какое разрешение?

— «Какое, какое»! Сказано — иди за разрешением, вот и все.

Тимка пошел к дежурному по гарнизону, но тот без Семена Хмеля наотрез отказался дать пропуск. Немного озадаченный, Тимка решил выкупать во дворе своего коня и Урагана. Заведя их потом в конюшню, он насыпал им золотистого ячменя и побежал домой.

Дома, вот уже с неделю, болел племянник, и Тимка все свое свободное время просиживал у его маленькой кроватки. Войдя в кухню, он увидел брата.

— Приехал?!

Брат дружески кивнул Тимке головой и принялся снова чистить сапоги.

— Как дела–то, доктор сегодня будет?

— Обещал к вечеру. Да Павлику уже лучше…

— Давно вернулся?

— Вчера только. Переночевал в лагере — и сюда…

У самого Врангеля был.

— Да ну?

— Вот тебе и ну.

— Видел его?

— Это барона–то, — брат с минуту помолчал, усердно махая щеткой, потом небрежно бросил через плечо:

— Завтракали вместе.

— Вре–е–е-ешь?!

— Не веришь, не надо…

С улицы донеслись винтовочные выстрелы. Тимка бросился к окну.

— Что это?!

— Чего перелякался? Это Сухенко разоружает гарнизон Хмеля.

— Восстание?

— Ну, пока нет. Сегодня Сухенко действует по приказу отдельского ревкома.

Тимка, не дослушав брата, сорвал со стены карабин и выскочил из кухни.

— Куда ты? Вернись! — Но Тимка уже бежал опрометью через двор к воротам. Он спешил к дому Семена Хмеля. Какое–то чутье подсказывало ему, что нельзя в такие минуты бросать Наталку одну.

Пробегая мимо ревкома, Тимка увидел, что группа гарнизонцев, засев в доме, отстреливается от казаков Сухенко, окруживших здание. Тимка свернул в переулок и побежал еще быстрее. Стрельба усиливалась с каждой минутой, выстрелы раздавались уже по всей станице. Вскоре с ними слились со стороны площади резкие пулеметные очереди.

Тимка не понимал, что делается вокруг него. Он помнил в этот миг лишь о Наталке и о том, что она одна в доме.

Но вот и знакомый забор из накрашенных досок. Тимка, задыхаясь от быстрого бега, остановился около ворот. Во дворе толкалось несколько казаков. Двое из них стучали прикладами в запертую дверь, остальные заглядывали в окна и бродили по саду.

— Вам здесь чего нужно? — Тимка старался говорить громко и уверенно.

Один из казаков подошел к Тимке и, с жадностью посмотрев на серебряные ножны его шашки, спросил:

— А тебе какое дело, щенок? Ты что — гарнизонец?

Тимка побледнел от злобы.