Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2017

«Есть что-то такое, что выше всего…»

Есть что-то такое, что выше всего —

Кто знает, что это такое?..

И надо, пожалуй, уехать в село

И жить в тишине и покое.

Ходить на охоту, стрелять глухаря,

Как в детстве стрелял куропаток…

И свет в своем доме гасить, уходя.

Пора привести все в порядок.

Жениться. И школьным учителем стать.

Столичных гостей сторониться.

И Пушкина, будто впервые, читать,

И плакать над каждой страницей…

Прощание с Литинститутом

Слышу далёкие я голоса,

Вижу чужие огни по Вселенной…

В жизни такая пошла полоса —

Еду я в Грузию на поселенье.

Серым затянет последнюю быль,

Поезд отправится в сонную небыль…

Мог ли я птиц этих мокрых забыть?..

Книги намокли, и были нелепы

Все, кто пришел проводить меня в путь —

Блок был печален, курил с Меламедом,

Хлебников буркнул: «Пиши, не забудь…»

Осип Эмильич грузинским поэтам

Передавал всем поклоны, приветы,

Книгу с конвертом для Тициана…

Тучи тяжелые плыли густые…

Света Максимова тоже грустила,

Но не меня целовала, а Яна,

Долгую песню тянул Улзытуев,

Хролова дула в трубу золотую…

Я оставлял их на мокром перроне,

Я их жалел и любил почему-то…

Пушкина не было, Пушкин был болен,

Но Бенкендорф на перроне шпионил,

И разгоралось московское утро…

Треугольник

С. Злотникову

На столе – Руставели… Илья…

Путешествия древнего грека…

Это – комната. Это – семья:

Человек и жена человека.

Желтый чайник на синем огне…

Старый глобус, диван и два стула…

Занавеска на черном окне…

И жена на диване заснула.

За стеной – тихо светится сад

В ожидании первого снега…

На стене – только карты висят —

Полушарий и Звёздного Неба.

Простонала дверная петля…

Не очнулась – лишь дрогнуло веко…

…Это – Космос. А это – Земля.

Острый угол – душа человека…

1988, Тбилиси

Волк

…Понимаешь – душа по ночам на луну воет…

Я пришел к тебе сам из глухой из лесной чащи,

Я устал от холодной своей сволочной воли,

Только здесь ей завылось тоскливей, протяжней и чаще…

Отпусти, не томи, ты прости, ты пойми – страшно,

Ведь собаке любой – ей ведь легче, она – с детства…

Я же – пришлый, чужой, хоть сижу на цепи стражем,

Так куда ж, наконец, мне податься, куда деться?..

Я пытался – учился, себя я ломал долго,

Видел слезы твои – а что твоих слез стоит?..

Но – коль волком родился, судьба – помирать волком.

…Понимаешь, – душа по ночам…

«…Белая лебедь на Чистых Прудах…»

…Белая лебедь на Чистых Прудах…

Что-то ты плачешь?.. Что-то ты стонешь?..

Воду зеленую крыльями тронешь —

Что-то ты ищешь в дрожащих кругах?

Стихнешь. Устанешь. Захочется спать.

Голову спрячешь. Доброе вспомнишь.

На воду белые перья уронишь —

Значит, пора уже снегу упасть…

– Что это – сон? стих?..

– Осень… Зима… Спи…

«Я там не был, не горел в танке…»

Я там не был, не горел в танке,

Но на той войне я был ранен,

И меня всё на себе тащит

Лейтенант убитый – муж мамин…

Кровь на беломоровой пачке…

Я родился много лет после,

Но в ночи, в болезни-горячке —

Подо мною плащ его постлан…

И сестра – на двадцать лет старше,

Ловит шум ночного прибоя…

А курсант недавний, вчерашний,

Всё меня выносит из боя…

А сестра со мною – как с сыном,

А отец мой с ней – как с чужою…

А курсант на снимке – красивый —

С мамою, совсем молодою…

И всю ночь опять – душа плачет,

На ветру холодном – стук ставен,

И меня всё из огня тащит

Лейтенант убитый – муж мамин…

Виталий Молчанов Между градом и степью

Виталий Митрофанович Молчанов – поэт, председатель Оренбургского регионального отделения «Союза российских писателей», директор Областного Дома литераторов им. С. Т. Аксакова. Лауреат премии Губернатора Оренбургской области «Оренбургская лира», Региональной премии им. П. И. Рычкова, премии им. С. Т. Аксакова, Спец. Премии СРП Международной Волошинской премии, Всероссийской премии им. Д. Н. Мамина-Сибиряка, Международного конкурса на соискание премии им. А. И. Куприна, премии журнала «Дети Ра», лауреат международного фестиваля литературы и искусства «Славянские традиции», финалист премии «Золотой Дельвиг» 2015 г. др.

Стрекоза

Задёрнуты шторы. Закрыты глаза.

Предчувствие нави.

Над камнем замшелым кружит стрекоза.

Прогнать ли, оставить

Её в смутном сне? Он, похоже, и сам

Недолго продлится.

Послушные вызову, как по часам,

Являются лица

Из утренней дымки, размытой лучом,

Так зримо, бесспорно,

Как будто бы дверь отворили ключом

В мир жизни повторно

Родные до плача, до спазма души.

На пике страданья

Я прошлым, как током, внезапно прошит.

Гляжу в очертанья

Сквозь сжатые веки – закрыты глаза

Ладонями нави.

Зелёной искрой мельтешит стрекоза —

Преследует, давит

Почти невесомой своей четверной

Пульсацией крыльев.

Я руки тяну, прикоснуться б одной…

Рыдаю в бессилье.

Прижаться губами, хотя бы сказать,

Что мной не сказалось.

Я сердцем тянусь… Вот отец мой, вот мать.

Не тронула старость,

И смерть не мазнула ещё белизной

Любимые лица.

Над камнем замшелым кружит стрекозой,

Мерещится, снится,

Висок сединой запорошила вмиг

Не зимняя замять —

Приходит, в обличье закутав свой лик,

Сыновняя память.

Сын

Летает пыль по закуточкам,