Play (СИ)

-Разговор у меня к тебе есть, - бабушка Нина бережно налила в каждую чашку немного заварки и разбавила её кипятком. Её руки – морщинистые, покрытые какими-то коричневыми пятнышками, слегка подрагивали. - Это ведь ты у наших ребят заводила. Не делайте так больше, не надо. Вы маленькие еще, вам играть хочется, я понимаю. Но и ты пойми – я после работы прихожу домой, а отдохнуть не могу – окна все во двор выходят, а там вы кричите. А вчера вот еще кто-то стекла мне побил. Теперь совсем беда.

Ксюша не поднимала глаз от стола. Она вдруг поняла, что баба Нина не допускает даже мысли о том, что это именно они швыряли камни в окна.

-А то, что орала на вас – просите уж дуру старую. Не выдержала, разозлилась, и на вас, маленьких, злость сорвала. Ты пей чай, бери хлебушек. Заварка у меня вкусная, с шиповником.

Противный комок в горле никак не хотел сглатываться. Ксюша пригубила чай, оказавшийся вдруг на удивление вкусным, и осмелилась поднять глаза на бабу Нину. Та тонким-тонким слоем намазывала желтый маргарин на хлеб и молчала.

-Баб Нин, - сказала вдруг звенящим голосом Ксюша. - Мы больше не будем. Правда.

-Оксаночка, так дело же молодое, я понимаю, - отозвалась старушка, - вы бегайте, гуляйте, только вечером не шумите, пожалуйста. Ведь у нас в доме бабушек много, а вечером же никак не поспишь. Зимой-то оно легче, вы раньше угомоняетесь. Вот я пенсию получу, стекла поменяю, и хорошо будет, ладно.

-Баб Нин… Вам тяжело живется?

-Да почему же тяжело? Нормально живется, как и всем. Работаю еще, на что-то, видишь, и бабка годится. Внучок у меня есть, Сашенька. В Сызрани живет. Вот хочу накопить, в гости съездить, перед смертью на внука полюбоваться, понянчить.

Больше Ксюша терпеть не могла. Она судорожно сглотнула, поднялась на ноги и выдавила из себя: «Я пойду».

-Куда же ты? Подожди! – захлопотала баба Нина. – Сейчас вот у меня конфетки, я тебе дам и друзей своих угости. Не держите уж зла на меня.

В Ксюшину протянутую ладонь легли три ириски, старые, с потрепанными краями фантиков.

-Больше нету, - растерялась старушка, - вы уж поделитесь там как-нибудь.

-Баб Нин, - в голосе девочки зазвенели слезы вперемешку со злостью. - А зачем вы Шарика к велосипеду привязываете? Он же лапы об асфальт обдирает.

-Что ты, что ты! Я ж его привязываю только пока по дороге еду, чтоб под машину не попал. А там отвязываю сразу же. Зачем животное мучить? Он уж и так меня любит, далеко не убегает, жалеет.

Это стало последней каплей. Ксюша рывком выдохнула из себя воздух, сунула конфеты в карман, и бегом понеслась из квартиры.

Перепрыгивая через ступеньки, она неслась на улицу и чувствовала, как закипает внутри что-то противное, едкое, яростное. Очень хотелось кого-то убить. Или избить – до кровавых соплей, до глубоких ссадин.

Яркое солнце ослепило Ксюшу после полумрака подъезда. Она добежала до беседки, и тут ей на глаза попался ухмыляющийся Юра.

-Козел! – Завопила девочка и с налета опрокинула Юру на землю.

Он ничего не понял, но инстинктивно принялся защищаться. Они катались по земле, нанося друг другу удары и царапая кожу, и Ксюша чувствовала, как ярость внутри не уходит, а становится всё сильнее и сильнее.

-Сука! Урод! – кричала она, пытаясь впиться в Юркино лицо.

Наконец, их разняли. Дядя Ренат ухватил Ксюшу за обе руки и оттащил подальше. Юру держали непонятно откуда взявшиеся Миша и Коля.

-Что не поделили? – Посмеиваясь, спросил дядя Ренат, когда все немного успокоились.

-Ничего, - Ксюша сплюнула на асфальт выбитый зуб, вытерла кровь с губы, и добавила, обращаясь к Юре. - Иди отсюда, козел.

-Еще поговорим, - оскалился мальчик, подобрал оторванный в бою кусок футболки и пошел прочь.

Друзья сразу же обступили Ксюшу. Они не знали причину драки, но за Юрой не побежал никто.

-Что случилось? – осторожно спросила Даша.

-Идите к родокам, - мрачно ответила Ксения. - Надо скинуться и бабе Нине стекла новые вставить. И никаких шумных игр по вечерам. Все поняли?

Ребята переглянулись, пожали плечами, и поочередно кивнули.

Через пять минут во дворе уже никого не было.

Forvard. Play.

-Ладно, допустим, но какая связь?

-Самая прямая. Если бы я стала хорошей девочкой естественным путем, если бы мое сердце правда этого…

Она запнулась на полуслове и посмотрела на Джона.

-Ты скотина, - выдавила сквозь зубы, - ты нарочно, да?

-Что нарочно? – А вот теперь он точно смеялся.

-Ты нарочно заговорил об этом так. Как это у вас называется? Подвести к нужной мысли?

Джон расхохотался и через секунду она оказалась в его руках – беспомощная, сжатая, и даже не думающая сопротивляться. Он крепко ухватил ее подмышки, и изо всех сил дунул в лоб.

-Детка. Ты все знаешь сама. Все ответы здесь, - он кончиком пальца постучал по месту, куда только что дул. – Эта хорошая девочка – не ты. Можешь нарядить себя в платье с рюшками, можешь ходить на олимпиады и чистить зубы по десятку раз в день, но себя не обманешь. Это – не ты.

Ксюха вздохнула и обмякла в его руках. Он был прав, конечно. Но кто же знал, что все это так далеко зайдет?