Плеяды – созвездие надежды

Юмаш и Костюков спешились, привязали коней и ступили через порог. В юрте было темно и дымно.

— Проходите на торь, — донесся до них тот же голос.

— Чей это аул? — поинтересовался Юмаш.

— Тулебая-шепелявого из рода маскаров.

— А сами вы кто будете? — не отставал Юмаш.

— Я-то? Я не коренной житель аула, пришлый я. Ювелир, зовут меня Зердебаем, — теперь в голосе чувствовалась улыбка.

— Что же вы делаете в этом ауле, чем занимаетесь? — продолжал расспросы Юмаш.

— Хозяйство мое — вот оно, эти черные мехи. Нет у меня ни овец, ни лошадей, так что пасти и гонять на водопой некого. Найду место, где рукам моим не дают бездельничать, там и останавливаюсь на время. В нынешнем году один бий держал у себя все лето, потому что готовил дочь к свадьбе. А увидел мои изделия Тулебай-шепелявый, перевез к себе. К его дочери, оказывается, посватался батыр, вот и намерен бай летом сыграть свадьбу. Попросил меня помочь подготовить девушке приданое. Теперь ведь не те времена, когда можно свободно ездить на базары Хивы, Бухары и Сайрама, чтобы купить шелк, парчу, украшения... Сейчас даже самым богатым людям приходится обращаться к таким вот ремесленникам, как я. Бай сказал мне, чтобы я сделал для его дочери и браслеты, и серьги, и ожерелья из серебра и золота. Потому-то вот я и дымлю здесь... Подойдите сюда, поближе, — пригласил ювелир молодых людей.

Костюков не отрывал взгляда от ювелира, от мехов, от вспыхивавших и тускневших угольев, от ковшика, в котором плавилось серебро, от небольшой, с лошадиную лодыжку, наковальни и маленького молотка... Все вбирал в себя взгляд, все охватывал с жадным и неподдельным интересом.

Где-то вдалеке послышался гвалт, крики и топот бегущих людей.

— Что там приключилось? — обеспокоенно осведомился Юмаш у ювелира.

— В прошлом году старший сын Тулебая отправился на базар в Уфу. Его схватили башкиры, обвинили в том, что он когда-то совершал на них набеги. Парень и сейчас еще томится у них в плену. Жена его была на сносях. Пришла ей пора рожать, но уже пять дней мучается, бедняжка, а разродиться никак не может. Местные знахари оказались бессильными помочь ей. В это самое время в ауле прослышали, что к султану Батыру приехал ученый человек, лекарь. Люди толкуют всяк по-своему: одни утверждают, что он из Бухары, другие — что из Хивы, а третьи — что из Герата. Больных заговаривает, обрезание делает, по книгам гадает... В общем, люди уверены, что он настоящий чудотворец! — Видно, лекарь и его чудеса вызывали у ювелира жгучий интерес, ничуть не меньший, чем у остальных аулчан. — Все больные и страждущие так и валят к нему. Но он, рассказывают люди, ни на шаг не отлучается из дома султана Батыра. Три дня подряд Тулебай посылал за ним гонцов, но ничего не добился. И что любопытно, многих он даже осматривать не берется, говорит: «Что-то в тебе сидит нечистое, кто-то тебя подзуживает на неугодное богу дело. То ли джинн, то ли гяур. Может, был недавно сотрапезником какого-нибудь иноверца или подошва твоих сапог коснулись его следа? Хворь твоя не от аллаха...» Вот так-то! Особенно строг и непримирим святой к тем, кто приезжает сюда из ближних аулов: «Вами овладевает зло и дьявол, опасность грозит людям, скоту, табунам и отарам, будете пребывать в покое и сытости, но и они не будут продолжаться вечно. Туманов будет много, болезней, лихорадки, напастей всяких...»

Люди его умоляют: «Ойбай, светлейший, неужто же дадите нам погибнуть, неужто нет у вас заклинаний от зла, снадобий и лекарств от болезней?! А он им в ответ: «Ваши беды есть и будут от нечистой силы, виною им отступники от святой нашей веры! В опасности не только вы, но и я! И не помогут нам ни жертвоприношения, ни лекарства, ни заклинания! Тут помочь может лишь одно: увидите неверного — убивайте его. Потом изжарьте его кости, растолките их в порошок, смешайте с его кровью и выпейте — это единственное снадобье. Если что и поможет, то лишь это!» От Тулебая-шепелявого святой тоже отвернулся: «Неподалеку от твоего аула находится дьявол!» Но Тулебай так слезно упрашивал его, что святой сжалился все-таки и вот пожаловал!

Юмаш насторожился, а Костюков больше был заинтересован, чем напуган рассказом ювелира. Сергей начал тормошить своего спутника, словно торопил его пойти и взглянуть на все происходящее собственными глазами.

— Зердеке, тогда и мы сбегаем, посмотрим на святого! — сказал Юмаш.

— Сходите, сходите, я бы сам к вам присоединился, да человеку, у которого раздуты мехи и плавится серебро, нельзя отлучаться надолго, — ответил им ювелир.

Вокруг юрт Тулебая, расположенных за аулом, толпилось множество людей. Юмаш и Костюков затесались между ними.

Юрта, где находилась роженица, тряслась так, будто в нее запустили сотню коров и заставили их бодать рогами стены. Затаив дыхание смотрела толпа на юрту, в которую недавно вошел святой.

Рябой мужчина, спутник святого, не закрывал рта, прямо-таки захлебывался: