Плейбоев не ревнуют

— Любил и потерял. Но это моя вина. Я не должен был ее отпускать, но отпустил. И мне пришлось с этим жить. Я разрывался между тем, чтобы уйти к любимой женщине, и тем, чтобы потерять семью, которую любил не меньше. Хоть это и не всегда было очевидно.

— Да, кстати, о семье. Поздравляю с успешной разведывательной миссией. Грейси отлично справилась.

— Надо полагать, ты этого не одобряешь.

— Слабо сказано.

— Все, что я делаю — каждое мое решение, — идет во благо моей семьи, — отрезал Саттон.

Он и в самом деле эгоистичный ублюдок. Хотя на самом деле Роману следовало бы его поблагодарить. Ведь они с Грейси снова сблизились именно из‑за его махинаций.

Да уж, если он хотел, чтобы Роман оставил ее в покое, то не мог придумать ничего менее действенного. Саттон был не в восторге от него еще до первого скандала и вряд ли изменил мнение теперь. Но он же видел, как Грейси отреагировала на его поведение в тот день в его кабинете. Видел, что она вся дрожит от избытка чувств. Черт, да он и позвал ее на встречу явно только затем, чтобы побесить Романа. Так почему он тогда решил рискнуть тем, что они могут опять сойтись?

Негромкий храп сообщил Роману, что Саттон уснул.

Да и какая разница? Саттон скоро умрет, а Грейси очень четко задала вектор их отношений. Они будут хорошими друзьями, как и раньше, и плюс — небольшой бонус в виде потрясающего секса.

Какой здравомыслящий мужчина откажется от такого предложения?

После встречи Роман ей не позвонил. Грейси решила, что он не может говорить о том, что на ней произошло. Ну что ж, она понимала, что такое конфиденциальность. В индустрии моды тоже повсюду процветали промышленный шпионаж и интриги. Бизнес есть бизнес.

Что бы там ни случилось, отец явно не хотел, чтобы она об этом узнала. Но Грейси все‑таки умирала от любопытства. Она разрывалась между желанием узнать правду и смутным ощущением того, что лучше оставаться в неведении. Единственное, что ей точно было известно, — Саттон действительно передал Роману информацию, которая могла помочь ему в поисках отца Грэма и Брукса. Ева позвонила и рассказала ей об этом. Но она тоже не представляла, о какой именно информации идет речь.

Грейси решила, что если бы Саттон хотел ей что‑то рассказать, то сделал бы это сам. Поэтому, когда Роман заехал за ней вечером, она не стала касаться этой темы. Подобный разговор мог его смутить, а Грейси хотелось, чтобы вечер прошел хорошо. Несмотря на то что с воскресенья они каждый день говорили по телефону, ни у него, ни у нее не хватало времени, чтобы увидеться — они были слишком заняты работой.

Но сегодня они будут вдвоем. Роман собирался сводить ее в один из самых модных ресторанов Чикаго. И один из самых дорогих. И похоже, что он торопился — вел машину как ненормальный, резко срезая углы и наплевав на скоростные ограничения.

— Ресторан никуда не убежит, — заметила Грейси, стискивая поручень на дверце, когда Роман опять повернул на слишком большой скорости.

Роман бросил взгляд в ее сторону и иронично усмехнулся:

— Зачем покупать спортивную машину, если нельзя развлекаться?

— Есть тонкая грань между развлечением и идиотизмом, — отозвалась Грейси. Она знала, что Роман любит пощекотать себе нервы и практически лишен страха. — Я бы хотела добраться до ресторана живой. Если это тебя не затруднит.

Роман улыбнулся, но сбросил скорость. И почему ей казалось, что он просто ее дразнит? И почему в глубине души ей это даже нравилось?

— Раньше ты любила высокие скорости, — заметил Роман.

— А потом я выросла.

— Да ну. Грейси, которую я помню, не стеснялась рисковать.

Она почувствовала себя несколько обиженной.

— Я рисковала тысячу раз. У меня агрессивная и очень рискованная бизнес‑стратегия. Я вложила в свою линию одежды все, что у меня было.

— Я говорю не о финансовых рисках. Деньги не в счет. Деньги — это что‑то ненастоящее. Если ты их теряешь, то всегда можешь заработать снова. Настоящий риск — это риск потерять что‑то бесценное.

— Например, когда ты потерял меня, — не сдержалась Грейси.

Она ожидала, что Роман огрызнется или как‑нибудь сострит, но вместо этого он кивнул, глядя прямо на дорогу, и тихо ответил:

— Да, примерно так.

В его голосе звучало такое сожаление, что у Грейси больно сжалось сердце. Что с ней не так? Она всю неделю ждала этого вечера. Почему же теперь она сама пытается все испортить?

— Прости.

— Не извиняйся. Это правда.

— Я знаю, но…

— Грейси. — Роман протянул руку и сжал ее ладонь. — Не беспокойся. И дня не проходит, чтобы я не вспоминал и не сожалел о том, что сделал. Если бы я мог, я бы все изменил. Но единственное, что я могу, — это двигаться дальше.

— Я хотела бы тебя простить, — отозвалась Грейси. — Хотела бы, чтобы все осталось позади. Чтобы я смогла снова тебе доверять.

— И ты сможешь, когда будешь готова. — Роман еще раз пожал ее пальцы и переместил руку на рычаг коробки передач. — А сейчас просто забудь об этом на один день, чтобы мы хорошо провели время.

— Ладно, — согласилась Грейси, но неловкость, возникшая из‑за того, что она подняла эту тему, ее не покинула. Она не любила делать людям больно.