Плейбой (СИ)

— Вы двое слишком упёртые, чтобы разглядеть обоюдную симпатию; Кристина чересчур зациклена на прошлом, а ты забил голову несусветной дурью о том, что ей не подходишь. — Женщина на секунду замолкает, собираясь с мыслями, а я с ужасом осознаю, что мне отсюда не выбраться. — В общем так — пока вы оба не найдёте способ перешагнуть через свои надуманные и устаревшие страхи, никто из вас не покинет эту квартиру. И не вздумай мухлевать, у тебя всё равно ничего не получится: твои ключи, а так же запасной с антресолей я тоже забрала.

— Что? — ошарашенно спрашивает Лис, и я его чертовски хорошо понимаю.

Какого чёрта вообще происходит?

— Просто признайся ей, что она тебе нравится, — напутствует Анна Андреевна внука, пока я пытаюсь понять, что делать, и как себя вести, а после переключается на меня. — А Кристина пусть осознает то, что её жизнь не закончилась год назад, и всё ещё есть люди, которым можно доверять. Может, она тоже поймёт, что ты ей нравишься — я видела, какие искры между вами вспыхивают; из них можно раздуть очень хороший костёр, если вы оба престанете страдать ерундой и присмотритесь друг к другу.

Чего? Какие ещё искры?!

Пока мозг клинит на последних словах женщины, память услужливо ставит на повтор самую неожиданную фразу.

«Просто признайся ей, что она тебе нравится».

Это не может быть правдой, потому что… Да просто не может! Я не могу кому-то нравиться — не после того, что со мной сделали! С той самой ночи я чувствую себя ущербной и недостойной не то, что любви — банальной симпатии; это как повреждённый файл на компьютере — из-за него сбоит всю систему, и все стараются избавиться от него.

Никто не любит вещи с дефектами.

— В общем, я буду у соседки, — подводит женщина черту. — Как придёте к какому-либо решению — дайте знать.

Лёша легонько хлопается лбом о входную дверь и поворачивается ко мне; наверно, у меня на лбу написано всё, о чём я думаю, потому что он снова фыркает.

— Что? Я не могу это выключить, — разводит руками. — Не могу сказать себе: «Влюбись в кого-нибудь другого, брат!», потому что это так не работает. Поверь мне, я пытался держаться от тебя подальше — нихрена не выходит; так что прости, но тебе придётся принят это как факт.

Качаю головой, по-прежнему шокированная.

— Ты не можешь любить меня, — почему-то срывается шёпотом. — Ты не знаешь, что со мной было; если бы знал — ни за что бы не влюбился…

Парень тяжко вздыхает.

— Вообще-то, я знаю.

Не сразу понимаю, что он сказал, а когда до меня доходит — снова резко бледнею; это заставляет меня чувствовать себя ещё хуже, чем было раньше, потому что это было равносильно тому, как если бы меня опорочили при свидетелях, которые после каждый раз при встрече считали своим долгом ткнуть в меня пальцем. Чувствую, как по щекам ползут слёзы, и закрываю глаза, потому что мне стыдно смотреть на Лиса — и страшно оттого, что ему непосчастливилось влюбиться в «грязную» девушку.

Внезапно к моим щекам прикасаются чьи-то ладони, которые старательно избавляют моё лицо от слёз, и это заставляет меня распахнуть глаза. Я натыкаюсь на ответный взгляд Лёши, в котором нет ни капли пренебрежения или брезгливости — лишь твёрдость, уверенность и участие; без жалости, которую я бы ни за что не приняла, и без снисхождения, которое я бы ни за что не перенесла — просто молчаливая поддержка.

— В том, что с тобой случилось, нет твоей вины, — произносит он наконец, и с моих плеч будто падает наковальня. — На твоём месте мог оказаться кто угодно.

— Но оказалась я, — шмыгаю носом. — И это никак не исправить.

— Это и не надо справлять — с этим надо смириться, наказать виновных и двигаться дальше; перестать шарахаться от людей и бояться подпускать к себе кого-то ближе, чем на пушечный выстрел — мир состоит не только из мразей. Если ты откроешься ему, то будешь удивлена тому, сколько в нём хорошего. Я не себя имею в виду — я-то точно не вхожу в число хороших — но моя ба точно входит.

Невесело усмехаюсь.

— А я думала, что только у меня не всё хорошо с головкой. С чего ты взял, что не входишь в их число? Будь ты плохим, то по-другому отреагировал бы на замечание Сергея в адрес своей бабушки — как его свита, например; или не стал бы злиться за то, что он мог меня обидеть — ты ведь меня совсем не знаешь. Ну и напоследок: разве стал бы ты оберегать меня от самого себя, если бы действительно был плохим? Ты, скорее, поступил бы со мной так же, как и Сталевский — потому что именно так ведут себя плохие парни.

Лис хмыкает и наконец-то отпускает моё лицо из плена своих ладоней.

— Здесь не поспоришь. Хотя предлагать отношения всё равно не стану — к ним ни ты, ни я не готовы, и лучше просто быть друзьями, чем пытаться сблизиться раньше времени и наделать ошибок.