Плейбой (СИ)

Шастинский выходит за дверь, и в квартире без него сразу становится как-то пусто, а ведь он пробыл здесь всего ничего… Странное ощущение одиночества и потери преследует меня, пока я как стараюсь как можно медленнее надеть пальто и натянуть сапоги, но всё равно собираюсь слишком быстро — мне кажется, что Лёша может нарушить своё обещание и уйти.

Мои подозрения и страхи оказываются беспочвенными — Лис восседал на той же скамейке, где я нашла его часом ранее, и делал глубокие затяжки сигаретного дыма, будто тот был способен вытравить из памяти недавнее событие или как-то исправить ситуацию. Его взгляд был рассеян, хотя и было видно, что мысли в его голове не останавливают свою деятельность ни на секунду. Не знаю, что именно он там просчитывал, но строить догадки я не решалась — не хватало ещё накрутить себя на ночь глядя.

Вот парень замечает меня, выдыхает в воздух облачко сизого дыма, не сводя при этом с меня глаз, и под таким пристальным вниманием я тушуюсь; мне снова хочется покраснеть, как пятиклашке, которую мальчик впервые провожает до дома. Прячу руки в карманах куртки и опускаю голову — если уж краснеть, то без свидетелей.

Слышу весёлое фырканье, и Лис поднимается на ноги, молчаливо приглашая меня следовать за ним. Мы идём на приличном расстоянии друг от друга, и всё же я очень остро ощущаю его присутствие — как если бы он держал меня за руку. С удивлением понимаю, что была бы совсем не против такого контакта — я уже заметила, что рядом с ним я чувствую себя намного спокойнее, хотя и не могу понять, почему. Он не пытается завести разговор просто для того, чтобы не идти в тишине, но неловкости я не испытываю — оказалось, что с ним мне и помолчать есть о чём. А судя по тому, что от него тоже не исходило ничего похожего на неуверенность, можно было подумать, что и ему рядом со мной комфортно.

Ну или это я так себя успокаиваю.

На этот раз дверь квартиры Анны Андреевны Лёша открывает своим ключом; в доме стоит такая тишина, словно здесь никого нет, но вот хозяйка выходит навстречу, вытирая руки полотенцем.

— Ну надо же, внучек компанию привёл в кои-то веки, — прицокивает женщина языком. — Да ещё и такую красавицу.

От такого комплимента я вновь вспыхиваю, как лампочка на ёлке, и пытаюсь спрятать своё смущение в отвороте куртки.

— Я хотел с тобой поговорить, Роза, — серьёзно отвечает Лис. — А Кристина увязалась следом, думая, что я способен убить человека. Не то что бы я этого не хотел, но вряд ли стану рисковать своей свободой.

Рот женщины удивлённо распахивается.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее!

— Он встретился с Сергеем… — роняю объяснение.

Лицо женщины резко бледнеет.

— И что же ты сделал, внук?

Лёша фыркает, будто всё произошедшее было всего лишь игрой.

— Отучил его хамить взрослым.

Закатываю глаза: зная Сталевского, я очень сильно сомневаюсь в том, что один хук с правой способен его чему-то научить. Отец бил его всё его детство — и посмотрите, что из этого вышло.

Ничего хорошего.

— Ладно, — потирая лоб рукой, отвечает Анна Андреевна. — С этим всё понятно. А как вышло, что вы оба стоите передо мной?

Мы с Лёшей переглядываемся.

— Я сидел на лавочке у её подъезда, когда подошёл этот упырь и сказал кое-что, что мне не понравилось; Кристина увидела всё это из окна и поспешила мне на помощь — попыталась удержать меня, чтобы я не наломал дров. Вот и вся история.

— Возле её подъезда сидел, говоришь? — подозрительно прищурившись, переспрашивает женщина.

Я прекрасно понимаю, что она имеет в виду: почему Лис был именно возле моего дома, когда есть куча мест, в которых он мог бы оказаться.

Лёша неопределённо пожимает плечами, даже не собираясь объяснять своё поведение; его бабушка пару минут изучает выражение его лица, хитро улыбается и машет рукой в сторону кухни.

— Ладно уж, проходите, голубчики, располагайтесь, а я сейчас приду.

Мы оба избавляемся от верхней одежды, хотя я чувствую себя как-то неловко — будто в чужую семью пытаюсь влезть — и топаем в указанном направлении. И хотя за столом полно места, Лис падает на стул возле меня, задевая моё бедро коленом, и складывает руки, как первоклашка за партой, не сводя с меня весёлого взгляда, под которым я снова собираюсь краснеть. Правда, когда мы оба вздрагиваем от звука захлопнувшейся входной двери, вся его весёлость испаряется, словно дым. Нахмурившись, Лёша поднимается и идёт обратно в коридор, на ходу зовя бабушку; я тоже непонимающе хмурюсь, и внутри зарождается стойкое ощущение того, что не нужно было сюда приходить. Выхожу вслед за парнем в коридор и наблюдаю, как он пытается открыть дверь, которая, полагаю, заперта снаружи.

— Роза, что за шутки?! — кипятится он, приложив ухо к двери.

Подхожу ближе, чтобы понять, что происходит.