Плексус

– Прежде чем перейти к повестке дня, – сказал он, – мне хотелось бы представить вам нового члена нашего клуба. Нашего первого и единственного члена-женщину. Настоящую леди, если мне будет позволено соврать. Некоторые из вас наверняка ее узнают. Во всяком случае, Чарли. – Он скорчил гримасу, обозначающую улыбку, а затем поспешил дальше: – Я хочу, чтобы вы поняли, насколько важно для нас это собрание. Ген только что слетал в Токио и обратно – с какой целью, я вам пока не скажу. При закрытии настоящей сессии, которая, напоминаю, носит секретный характер, я хочу, чтобы вы преподнесли Гену небольшой подарок, который мы для него приготовили. Он выполнял опасное задание и точно его исполнил… А сейчас, прежде чем мы перейдем к следующему вопросу, который посвящен организации вечеринки с пивом у Гиффорда дома в следующую субботу, я хочу попросить маленькую леди (хитрый взгляд и ухмылка) выступить перед вами с ее фирменным номером. Нужно ли говорить, что это широко известное хучи-кучи. Она исполняла его перед микадо – не вижу причин, почему бы ей не показать свой номер и нам, тем более что, как вы можете убедиться, даже фигового листка на ней нет. – Предупреждая всеобщий восторженный крик, он строго застучал молотком по столу. – Прежде чем она начнет, хочу сказать вот что: во время представления, парни, прошу строго блюсти этикет! Мы с Геном организовали для вас этот концерт, дабы возродить у вас заинтересованность деятельностью клуба. Последние собрания проходили в удручающей обстановке. Истинно клубный дух в нас, по-видимому, давно улетучился. Настоящая встреча призвана вернуть прежнюю атмосферу товарищества и братства… – Тут он быстро ударил молотком по столу три раза, после чего на кухне граммофон заиграл «Сент-Луис блюз»[71]. – Все довольны? – проворковал Джордж. – Отлично! Хелен, приступай к делу! И наддай жару!

Канделябры убрали на стоящий у стены буфет, оставив зажженными только две свечи. Хелен стала покачиваться и извиваться в бесподобной манере древних мастеров эротического танца. Тень, отбрасываемая на противоположную стену, повторяла ее движения чуть укрупненно и оттого еще более выразительно. Хелен исполняла японскую версию танца живота. И двигалась так, словно училась этому с самого детства. Она в совершенстве владела каждым мускулом своего тела. И не пренебрегала даже лицевыми мышцами, особенно имитируя конвульсивные движения оргазма. Ни один из двенадцати членов не шевельнулся, все, выпрямившись, застыли. И сидели, как дрессированные тюлени, не в силах ни двинуть руками, ни отвести взгляд и следя за всеми даже незначительными движениями, каждое из которых, как мы знали, таило в себе свой сокровенный смысл. Когда смолк последний аккорд, Джордж Гиффорд свалился с кресла в глубоком обмороке. Хелен спрыгнула со стола и убежала на кухню. Джордж Маршалл свирепо застучал своим молотком.

– Тащите его на крыльцо! – приказал он. – И суньте голову в ведро с водой! Быстро! Нас ждет повестка дня. – Это вызвало некоторый ропот и ворчание. – По местам! – заорал Джордж Маршалл. – Это только разогрев. Сохраняйте спокойствие, и вы получите еще большее удовольствие! Кстати, любой, кому вздумается подрочить, может удалиться в уборную на стульчак.

В едином порыве поднялись и удалились все, кроме нас с Джорджем Маршаллом.

– Понял, что у нас происходит? – сказал Джордж Маршалл с глубочайшей горечью в голосе. – Все без толку! Что бы мы для них ни изобретали. Я поставлю вопрос о роспуске клуба. И внесу это предложение в повестку дня, согласно уставу.

– Боже, – взмолился я, – не делай этого! В конце концов, они только люди.

– Как раз тут ты не прав, – сказал Джордж Маршалл. – Они избранные, они должны быть выше! В последний раз мы даже не набрали кворума.

– Что ты хочешь этим сказать – должны быть выше?

– Этикет требует от нас сдержанности. Девять из десяти там, снаружи, сейчас кончают в руку. А десятый грохнулся в обморок. До чего мы дошли!

– А не слишком ли ты строг?

– Я должен быть строгим, Ген. Нельзя вечно потакать слабостям.

– И все-таки мне кажется…