Племя

Шон вновь начал ощущать тяжесть в теле. Его конечности набухали, кровь яростно пульсировала в венах, готовая вырваться наружу, язык совсем онемел, так что он не мог ничего сказать. Родригес, еле справляясь с дрожью тела, закрыл книгу и положил рядом с собой, облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. В пустоте, что предстала перед ним, воспламенялись яркие искры, кружились в беспрерывном танце, как бесконечно падающие звезды. По телу обжигающим теплом разливался жар, глаза стали тяжелее всего остального тела. “Опять оно, — пробудился внутренний голос Шона. — Что же со мной? С каждым разом эти приступы все хуже и хуже, они заставляют мое сердце биться сильнее, заставляют руки дрожать. Словно кто-то напоминает мне, что я простой смертный, такой хрупкий и несовершенный механизм, способный к неожиданной и роковой поломке. Неужели, мой конец уже близок? Я ставил перед собой такие грандиозные цели, долгосрочные перспективы, я и подумать не мог о чем-либо, что может меня остановить. А тут еще и Роза, этот светлый луч во тьме реальности, я не могу представить и дня, прожитого без ее образа перед глазами. К черту все эти эксперименты! Всю жизнь думал только о них, даже после ее появления. Я так не хочу с ней прощаться… Всегда боялся, что однажды потеряю ее, делал все, чтобы спасти ее от страшного, но скоро сам же и заставлю ее страдать. Зачем же мне? Почему мне суждено закончить вот так? Оставить Розу одну, совсем одну… Нет! Сколько бы мне ни оставалось жить, я должен провести эти дни с ней. Успеется это открытие, сделаю его в одночасье, я уверен. О, Господи! Почему же это все не один страшный сон?”

Роза, обратившая внимание на странное дыхание Шона, закрыла книгу и наклонила к нему голову, дотронувшись до его лба. Она поняла, что его вновь мучает приступ, но не сказал ни слова, только положила руку ему на волосы, поглаживая их легкими движениями.

Впервые за долгие годы по щеке Шона скатилась слеза. Она была совсем незаметна, но слишком значима. Родригес и позабыл, когда в последний раз переживал так сильно, когда в последний раз он растрогался. Он пытался вспомнить тот момент, когда Роза помогла ему измениться. Ведь старый Родригес не был таким, ему это было очень хорошо известно.

Через несколько минут болезнь его отпустила. Роза не говорила по этому поводу, стараясь не беспокоить Шона, ведь его взгляд излучал страх, о масштабах которого девушка даже не догадывалась. Роза переводила темы на самые разные вещи: рассказывала забавные истории из прошлого, изложила краткую биографию своих лучших школьных подруг, пожаловалась, как в десять лет у нее кто-то украл велосипед. Родригеса занимали эти истории, особенно по той причине, что он мог слышать любимый голос, слышать его в последние разы.

Эта мерзость смерти жрала Шона, томила неизвестностью и пугала безысходностью.

— Пойдем погуляем завтра, — резко перебил Шон очередной рассказ Розы. — Просто пройдемся где-нибудь. Все равно Кирилла придется ждать с работы.

— Да, конечно пойдем, — ответила она и вновь возобновила свои рассказы.

В десять часов вечера в квартиру Шона раздался стук. Ночным гостем, как и ожидалось, стал Кирилл, позвавший своих новых коллег в гараж, дабы те смогли оценить его творение.

Клетка почти не утратила своего первоначального вида, разве что стала чуть ниже, упираясь прямо в потолок, и нижние ее части оказались намертво приварены к полу для дополнительной безопасности. Кирилл проявил свои инженерные способности на полную, установив крепкую дверь с замком, которую, на первый взгляд, не пробить и из танка. Разместил он этот вольер для особо опасных животных в дальнем углу своего небольшого гаража, именно там, где пустовали кривые шкафы со всяким барахлом, которому теперь суждено валяться на улице.

— Выглядит круто, ты молодец! — похвалила Роза, осматривая модифицированные решетки, изначальная версия которых не внушала особого доверия.

— И что у нас дальше? — спросил Кирилл у Шона.

— Завтра ты работаешь до темноты. А послезавтра?

— Послезавтра могу попробовать прийти чуть раньше.

— Вот тогда послезавтра мы сходим наружу, убьем одного мутанта и притащим сюда.

— Я надеюсь, ты знаешь, как их убивать.

— Уже приходилось, — вздохнул Шон.

Все попрощались и разошлись по домам. Впереди предстояла самая трудная и опасная часть их работы. Но перед этим…

Зима приближалась. Медленными шагами она догоняла всех, дотрагивалась до каждого леденящими пальцами мороза, гладила волосы порывами холодного ветра. Не получится убежать от нее, лучше принять ее с радостью и гордостью.