Плен – не подчинение

Посмотрела на настенные часы — до полуночи оставалось сорок минут. Я сойду с ума за это время, если он не вернется. И на какую охоту, спрашивается, он ушел без своего топора? С той сумкой. Если бы он оставил ее, я бы точно порылась в его вещах. А так… Остался только блокнот. Он лежал на полу, и недорисованное лицо Марины словно звало. Я даже не верила, что действительно вспомню, если завершу портрет. Это звучало как бред. Но если предположить, что так и будет, я уже не была так уверена, что хочу вспоминать. Вернее, еще днем не хотела. Я начала верить в слова Лайфорда, что его, этого домика посреди вечной зимы и нашего с ним настоящего мне хватить с лихвой. И вовсе не обязательно впускать в эту идиллию мое или его мрачное прошлое. Но мы ведь оба обманывались. Прошлое рвало на части, без понимания себя невозможно двигаться вперед. Кто я? Кто он? Кем мы будем, когда воспоминания настигнут? Ведь они по закону жанра сделают это в самый неподходящий момент, ударят ножом в сердце, когда я не буду готова.

Я положила блокнот на ноги — надо было как-то убивать время. У меня не получалось так красиво, как у Лайфа, но я все равно дорисовала нос и губы. Оставались только те странные узоры на лице. Вспомнить бы их. Закрыла глаза всего на секундочку… А увидела брата. Мы сидели на какой-то цветочной поляне и любовались закатом.

— Это случится сегодня. Я чувствую. Кости ноют. Тебе лучше уйти подальше на всякий случай.

— Ты никогда не обидишь меня. Я знаю, — заверила я и сжала его ладонь.

— А ты никогда не отстанешь, — хмыкнул он. — Я знаю.

Я тоже улыбнулась, положила голову на его плечо. И в этот момент вспомнила его имя. Колтон. Колт.

Прошло не больше часа, когда я в диком ужасе с душераздирающим криком и слезами на глазах снова и снова звала его, тянула к нему руки и пыталась приблизиться. Но ничем не могла помочь. Он корчился от боли, перекачивался по траве, немыслимо изгибался и издавал ужасные звуки. Рыки. Вой. Скулеж. Скулеж…

На нас ясно светила полная луна, и Колтон, как бы больно ему ни было, не мог оторвать от нее глаз, словно был одержим этим волшебным сиянием. Оно и меня манило, но не настолько. Я смотрела на брата и страдала вместе с ним. Что-то терзало его, какая-то сила рвалась из него, ломая кости с противным хрустом. Сколько это длилось? Двадцать минут? Час? Два? Мне казалось, что всю ночь. Он то замирал на мгновение, то ревел с новой силой, пугая меня до дрожи и рыданий. Я так хотела отнять хотя бы часть его боли, но знала, что это лишь его бремя. Колт должен был сам бороться с монстром в себе. Он не собирался его выпускать. И все же…

«Не говори ему»

Лицо Марины врезалось в сознание вместе с предостережением, забирая воспоминания. Я проснулась с выскакивающим от страха сердцем. И тут же наткнулась на фигуру Лайфорда. Он сидел на краю кровати прямо напротив меня. Уставший, строгий. Другой. С какими-то мрачными мыслями в своей голове. И уже было утро.

— Помнишь, ты хотела прогуляться? — спросил он без какого либо предисловия и поставил передо мной пару таких же уродливых сапог, в которых ходил сам. Только моего размера и внутри был мех.

— Ты хочешь избавиться от меня? — озвучила первую напросившуюся мысль, от которой расползлась нервная улыбка. Мужчина тут же покачал головой и тяжело вздохнул.

— Нет, Рин-Рин. Точно не хочу. И не отпущу тебя ни при каких обстоятельствах. Но ты должна вспомнить, кто сделал это с тобой, малыш. Это важно.

Не говорить ему. Марина ведь Лайфорда имела в виду? Она знала, что через много лет я потеряю память и окажусь с ним. Она предвидела это? Кто она? Ведьма? Черт возьми, ведь я сделала, как она сказала, и это подействовало. Как не поверить, если я вспомнила? Кто тогда то чудовище, в которого всего за одну ночь превратился мой брат?

— Да, — ответила я. — Я должна. Мы пойдем по следам машины?

— Сегодня начнем с этого, — подтвердил Лайф. — Но далеко заходить не будем. И ты будешь слушать меня. Если мы встретим кого-то, ты спрячешься. Поняла?

Я кивнула машинально, думая только о словах Марины. Я все равно расскажу ему. Вероятно, он посчитает меня сумасшедшей. Или поверит, потому что окажется таким же сумасшедшим.

Я пыталась себе представить этот разговор во время завтрака. С чего начать? «Ты веришь в ведьм, Лайф? Кажется, я встретила одну такую в прошлой жизни, а теперь она в моей голове и просит не говорить о ней. Передай соли».

— Тебя не было всю ночь? — спросила вместо этого. — Ты видел того медведя?

— Он меньшее из всех зол, которых тебе стоит опасаться, — ответил Лайф туманно, продолжая сверлить меня пытливым взглядом.

— А что большее? Ты скажешь мне, от кого скрываешься здесь? Кто-то может напасть на нас?

Он стиснул челюсти. И все еще не собирался посвящать меня в свои тайны. Потому что не хотел напугать, или потому что не доверял и все еще считал подосланным шпионом?