Плен одиночества

— Это ты спятил! — заорала Рината, забившись в истерике. — Я ничего тебе не скажу, понял?! Катись ты со своими вопросами!

— Просто скажи мне, Рината, что это мой ребенок! — процедил Игорь, с силой впиваясь пальцами в её плечи. — Скажи!

— Ничего не скажу! Ненавижу тебя! — задыхаясь от слез, просипела Рина и, оттолкнув его со всей силой, высвободилась.

Не оглядываясь, пошла к двери. Игорь успел удержать её. Прижал к себе, обхватил ладонями её лицо.

— Я умоляю тебя, скажи, что это мой ребенок.

— Нет, — опустошенно покачала головой Рината. Упёрлась в него ладонями, отстранилась, а после всё-таки ушла.

Он смотрел ей вслед. В глазах его тучи всё же разразились бурей. И что значит это её «нет»? Не скажет? Или не его?



Глава 36

Россия, Москва, июнь 2021 года

Признаться честно, он не рассчитывал, что Рина останется в его квартире. Всё-таки отправился на работу, а после позвонил Оле и пробыл несколько часов у неё дома. Он не рассказал ей о случившемся, а она и не настаивала. Просто налила чая с лимоном, добавила капельку коньяка и уселась напротив. Её присутствие всегда успокаивало его. Как-никак, а с ней он действительно чувствовал себя нужным и понятым.

Вернулся поздно, около часа ночи, не рассчитывая застать в квартире ни Рину, ни Николь. Однако на вешалке у входной двери всё так же висела куртка Ринаты и Никина джинсовка со стразами. А у обувницы стояли балетки и детские сандалики. Те самые, которые утром Николь так нехотя натягивала.

Игорь уселся на банкетку, взял в руки один сандалик. Белый с фиолетовым ремешком и цветочком-застёжкой. С горькой улыбкой покрутил его и сжал в ладони. Не получается у них. Каждый раз кажется, что вот она — та самая зацепка, которая позволит им выбраться из пропасти боли и ненависти. Но нет. Когда остаётся последнее препятствие, они срываются и летят обратно. На дно. Он обещал Ринате это дно. Вот, пожалуйста. Их будто кто-то проклял… Или они сами себя.

Закрыл глаза и, шумно выдохнув, прислонился к стене, продолжая держать сандалик. Отправить бы её обратно, отпустить, позволить улететь в Америку. Умом он понимал, что если ребенок Ринаты от Николаса, то это должно произойти. Но едва только закрадывалась эта мысль, ему будто кислород перекрывали. Она его воздух. В ней собрано всё, ради чего он живет. Он не сможет без неё. Без своей ледяной принцессы. Она вернула в его жизнь смысл. Но…

— Ой! — вдруг послышалось совсем рядом. Игорь поднял взгляд и наткнулся на застывшую на лестнице Николь. На ней были пижамные розовые шорты и маечка, волосы, будто одуванчик, пушились и делали её похожей на кудряшку Сью из старого фильма. Игорь не удержался от улыбки.

— Ты чего не спишь? — тихо спросил он, ставя сандалик обратно на пол. Затем поднялся с банкетки и снова посмотрел на Нику.

Николь ничего не ответила, только пожала плечиками, продолжая разглядывать его исподлобья.

Игорь тоже ничего не говорил. Ему была интересна реакция девочки. Что она сделает, оказавшись с ним один на один? Испугается и вернётся наверх? Или что-то скажет?

С минуту Ника переминалась с ноги на ногу, крепко держась пальчиками за перила лестницы, и все-таки, вздохнув, заявила:

— Пить хочу.

Взгляд Игоря упал на её босые ноги, и в памяти его снова всплыла картинка из далекого прошлого: Рината, стоящая босиком и говорящая о том, что ей нужно время. Слишком много времени им обоим в итоге понадобилось…

— А тапочки где забыла?

— У тебя тёплый пол, — с видом знатока произнесла Ника и прошлёпала мимо него на кухню.

— А мама в курсе? — вошел следом на кухню Игорь.

Николь остановилась и, обернувшись на него, сузив глаза, спросила:

— Ты же ей не расскажешь?

— А что мне за это будет? — сложил руки на груди Игорь, не сводя взгляд с Николь.

Да… Сильно не повезет тому, кто поимеет несчастье влюбиться в эту девочку в будущем. Помимо того, что красавица, ещё и палец в рот не клади, — откусит и не подавится. Маленькая копия Ринаты.

— Ты можешь погреть мне молока и дать печенья! — провозгласила Николь, забираясь на диванчик. А после, оперевшись локтями о стол, широко улыбнулась.

— Печенье? — хмыкнул Игорь, изогнув бровь. — В час ночи?

— Какая разница, сколько сейчас времени, если я хочу печенья.

— А мама что на это говорит?

— Мама спит!

— Хорошо, — согласно кивнул он. — Но тебе придется надеть тапочки.

— Если я пойду наверх, маму разбужу, — надула губки Ника. — Поэтому давай без тапочек? — губы её растянулись в хитрющей, лисьей улыбке. Которая, как бы ни старался Игорь держаться, всё же произвела на него нужный мелкой девчонке эффект.

— Хорошо, без тапочек обойдёмся, — сдался он. — Но носки мы тебе наденем.

— Они тоже наверху.

— Это не страшно, — сказал Игорь, выходя из кухни.

В спальне в шкафу он нашел еще новую, скреплённую нитями пару носков и, вернувшись к Николь, присел рядом. Взял одну её ножку в свою ладонь. Николь тут же напряглась, а потом, взвизгнув, попыталась отдёрнуть ногу.

— Щекотки боишься? — глянул на неё снизу вверх, нежно проведя пальцем по пяточке.

— Ничего я не боюсь! — фыркнула Ника.

— Боишься!