Плен одиночества

— Мама, он тут ни при чём, — встала на защиту отца Рината. — У нас с Крыловым всё… ты сама видела, как всё закончилось. У меня были причины поступить именно так, скрыть правду о Николь и от него, и ото всех. Папа был в курсе, но я взяла с него слово, что никто никогда от него не узнает, как всё было на самом деле. — Она старалась говорить размеренно, но из груди так и рвались нервные всхлипы, а к горлу подкатывала тошнота. — Пожалуйста, — обратилась Рината уже к обоим, — не спрашивайте меня сейчас ни о чём. Я сама не знаю, что мне делать и как теперь быть. Как только я хоть что-то решу для себя, вы узнаете первыми. Мама, ты… я люблю тебя, но не надо сейчас копаться в прошлом, пожалуйста. Папа не виноват. Это моя жизнь, моя тайна. И ответственность за неё несу я. Только я, не он. Николь пока поживет у вас, а потом… — Рина, вздохнув, качнула головой. — Потом будет видно.

— Игорь должен знать, что у него есть дочь! — резко выговорила Алла, смерив её осуждающим взглядом.

— Ничего он не должен! — в тон ей ответила Рината так же колко. Поднявшись с места, приблизилась к матери и добавила: — Мой рассказ займёт много времени, мам. И я расскажу. Но не сейчас. Умоляю, — коснулась она её руки. — Не сейчас. Дай мне возможность разобраться. Дай время своей непутёвой дочери и не злись на папу. Я вас обоих очень люблю и не хочу, чтобы ваше с таким трудом налаженное счастье разрушилось из-за меня.

Алла не отвечала. Смотрела на Ринату прямым взглядом. Взглядом сильной мудрой женщины, матери. Матери, которой Ринате еще предстояло стать.

— Хорошо, — наконец согласно кивнула Алла и обняла Рину. — Ох, девочка моя, что же ты натворила? — прошептала она, гладя дочь по голове.

Рината ничего не ответила. А что тут скажешь, если она и сама себе постоянно мысленно задаёт этот вопрос?

— Мама, почему я не могу жить с тобой? — Николь снова кривила хорошенькое личико.

Они стояли в прихожей. Рината, уже обувшись, натягивала кожаную куртку. Застегнув её, она заправила распущенные волосы за уши и взяла дочь на руки. Какая же Николь стала большая! Раньше она запросто её и час могла на руках продержать, а теперь для того, чтобы просто поднять, требуются усилия. Коснулась губами её носика и расправила подушечкой пальца хмурую складочку на детском лобике.



— Мы с тобой уже это обсуждали. Помнишь?

— Помню, — продолжала кривиться Ника. — Ты сейчас живёшь у чужого дяди, за которого вышла замуж, а я тебе больше не нужна…

Она горестно вздохнула, и Рината, улыбнувшись, проговорила:

— Ну ты и выдумщица! Я говорила тебе, что комната для тебя пока не готова, а у бабушки с дедушкой тебе будет не скучно. Мы с тобой будем видеться каждый день.

— В школе у бабушки?

— И не только. Будем гулять с тобой. Позовём Алису. — Рината хитро ухмыльнулась.

— Алиса! — будто бы вспомнив, что крёстная тоже живёт в Москве, Николь засияла. — Мы завтра погуляем с Алисой?

— Я постараюсь это устроить, — кивнула Рината дочери и, поставив её на ноги, прижала к боку. — Только обещай, что будешь хорошо себя вести?

— Обещаю.

— И помни. — Она присела перед Николь на корточки, — я тебя люблю. И никогда не оставлю. Даже думать не смей, что я уйду.

— Но ты вышла замуж не за Ника.

— Так получилось. — Рината поцеловала дочь в щеку, потом в другую. — Но к тебе это не имеет отношения. Ты — моя девочка. И, что бы ни случилось, всегда будешь моей девочкой. — Ласково улыбнувшись, Рина тронула пальчиком кнопочку Никиного носа. — Поняла?

— Поняла, — вздохнула Николь.

— Вот и хорошо. — Рина поднялась на ноги. Конечно, повторить это дочери придётся ещё ни один раз, но, кажется, пока всё не так плохо. — До завтра, — сказала она и вышла на улицу.

Такси уже поджидало её у ворот. А вместе с автомобилем у тех же ворот стоял Бердников. Поравнявшись с ним, Рина собралась было сказать о том, что она не желает разговаривать о Крылове, но отец, ободряюще коснувшись её плеча, произнёс лишь:

— Я помог загрузить твои вещи в багажник. Надеюсь, твой… муж, способен донести чемодан до квартиры?

— Я разберусь, не переживай за меня. — Рината, крепко обняв отца, шепнула: — Спасибо тебе.

— Береги себя. Если этот… обидит тебя, я его в порошок сотру, — недовольно выговорил Владимир, отпуская Рину. Открыл перед ней дверцу такси.

— Не обидит, — ответила Рината и села в салон автомобиля. Попрощалась с отцом и обратилась к водителю: — Поехали.

Таксист покорно тронул черный «Хендай» с места.