Плен одиночества

— Мама, кто этот дядя и почему ты с ним катаешься?

Рината, напрягшись, кинула на мать взгляд, наполненный неприкрытой злобой, а затем повернулась к Игорю и Николь. Крылов стоял у борта, прислонившись к нему боком. Весь вид его вроде бы выражал расслабленность, однако Рината видела, чувствовала напряжение, повисшее в воздухе. Господи, Николь!.. Хотелось в голос застонать. Но её дочь… Хвост снова сбился на бок, и кудряшки вились вокруг лица еще сильнее, чем прежде. Лиловая курточка с цветочным узором и синие джинсы со стразами на карманах. Куколка. Её очаровательная девочка с абсолютно неприкрытым гневом смотрела на неё, сузив серые глаза и поджав губы. Рина знала, что Николь всё прекрасно понимает. «Дядя» — не просто дядя, и катается мама с ним тоже не просто так.

— Это твой новый муж? — со свойственной детям прямотой спросила Ника. Ринату будто бы в солнечное сплетение ударили. Дышать стало трудно.

— Николь, — ласково погладила она дочь по голове, — это Игорь.

— Привет, — тут же подал голос и сам Крылов. Подкатив ближе, он, улыбаясь, нагнулся и протянул свою руку Нике. — Меня зовут Игорь и я очень рад с тобой познакомиться, Николь.

Рината чувствовала, что её накрывает истерикой. Бросила взгляд на мать, но та лишь качнула головой и со словами: «пойду поищу салфетницу», ушла. Предательница!..

Рина снова глянула на Николь. У них с Игорем произошел какой-то молчаливый диалог взглядами. Ника долго смотрела на него исподлобья, хмурясь всё сильнее и сильнее, пока, наконец, не прервала зрительный контакт и не заявила:

— Мама, мне не нравится этот дядя.

— А кто тебе нравится? — не теряя улыбки, необдуманно поинтересовался Игорь, будто бы слова её его вовсе не задели. Но это было не так, и Рина всё понимала. Оказывается, не только он знает её вдоль и поперек, но и она его. Выдающая напряжение складка на лбу… такая же пролегла и у Николь. И глаза — грозовое небо… в грозовое небо. Сколько лет она смотрела в это небо? А теперь одни глаза смотрят в другие… точно такие же. Подавив незамеченный никем нервный смешок, Рина вцепилась в ткань капюшона дочери. Но и на это Николь не обратила никакого внимания. Наоборот, сложив руки на груди, выдала:



— Ник мне нравится! Ты забрал маму у Ника, и теперь у нас не будет никогда семьи! Ты плохой! Плохой! — надрывисто закричала Николь и метнулась к уже появившейся на катке Алле.

— Игорь… — Нет, это сейчас её стукнули по голове. Сейчас, когда Игорь, подняв на неё взгляд, полный какого-то высохшего, надтреснутого гнева, произнёс:

— Всё в порядке. Подашь чехлы? — кивнул в сторону скамейки.

Словно в прострации, Рина схватила их и передала ему. Пальцы их соприкоснулись. Холодные. Ледяные. Ему было больно. И ей было больно вместе с ним. Почему? Ну почему, Игорь?! Как же ей хотелось крикнуть ему эти слова. Схватить его за ворот футболки и трясти до тех пор, пока не добьётся ответа. Но вместо этого она безэмоционально произнесла:

— Подождешь меня в машине? Я поговорю с Николь и отправлю их с бабушкой домой.

Игорь ответил не сразу. Бросил взгляд на Нику, стоящую в объятьях что-то шепчущей ей Аллы, потом на Ринату и, наконец, тихо выговорил:

— Хорошо.

А после ушел со льда в раздевалку. Проходя мимо Николь, даже не посмотрел в её сторону. Та же проводила его злым взглядом. Он чувствовал на себе взгляд маленькой девочки. Девочки, чья мать когда-то смотрела на него с такой же злобой в глазах.

Игорь видел, как из школы вышли Алла Львовна и Рината с дочерью. Ринка молча усадила девочку на заднее сиденье машины Богославской, пристегнула ремень безопасности, что-то строго сказала своей матери и захлопнула дверь Рено. Тронув Ринату за плечо, Алла ответила и, коснувшись её щеки, тоже уселась в машину. Рината дождалась, когда автомобиль, выехав с парковки, исчез из вида, и только после этого отправилась к «Рендж Роверу».

Игорь завел двигатель, и когда она уселась на пассажирское кресло, молча двинулся с места. Положив сумку с формой и коньками на заднее сиденье, Рина пристегнулась и посмотрела на него.

- Прости, что так вышло, — выговорила она. — Она просто очень переживает из-за переезда.

Оторвав взгляд от лобового стекла, Игорь глянул на Ринату. Гнева в его глазах уже не было и в помине. Это её и радовало, и пугало.

— Чепуха, — улыбнулся он краешками губ. — Я всё понимаю, Ринат.

Оба они, не сговариваясь, снова уставились на дорогу. Молчали весь путь, все двадцать минут до поворота во двор. А когда Игорь заехал на стоянку перед домом, Рината услышала его тихое, прозвучавшее совершенно искренне:

— У тебя очень красивая дочь. Такая же красивая, как ты.

Она сглотнула вязкий тугой ком, вставший в горле. Ей хотелось уйти. Просто уйти на улицу, подальше. Чтобы не чувствовать его рядом, не вдыхать его запах и главное — не помнить. Забыть всё напрочь, стереть. И своё одиночество, и горький вкус разочарований, и обиду, и эти семь лет. И голос его не слышать. С нотками… Нотками сожаления, оттенком чего-то неясного ей, непонятного, нового. Но она всего лишь улыбнулась и прошептала:

— Спасибо большое.