Плен одиночества

— Еще недавно ты мне грозился устроить Ад по всем фронтам моей жизни, — хрипловато выдавила Рина. Потянулась к журнальному столику и поставила пустой бокал. Потом снова посмотрела на Игоря: — А моя дочь — это самая большая её часть. Я не понимаю тебя, Игорь. Что ты хочешь? Что за игру ты ведешь?

Ему хотелось сказать ей, что он и сам себя не понимает. Что не хочет больше ни игр, ни вражды, ни обоюдных угроз. К чему всё, если это — лишь пустые слова? На деле-то ничего он не может. Какой, к чёрту, Ад, если происходящее с ней со страшной силой в него рикошетит?! Но… А чего он и правда хочет? Перед ним сидит женщина, которую нельзя любить и которую он, вопреки здравому смыслу, всё-таки любит. Он не способен контролировать свои чувства, когда она смотрит на него, когда улыбается ему. Но и понимания что делать дальше у него нет. Кто они друг другу? Кем могут стать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости меня за Марину.

Это было сказано искренне, а не потому, что она ждала извинений. И это было самое большее, на что он в данное мгновение был способен. Потому что отпустить мысли о прошлом он не мог, но и не быть с ней рядом — тоже. Такая вот собака на сене. Ни себе, ни Демаре.

— Прощаю.

Рината склонила голову на бок. Волосы закрыли одно плечо, спустились к талии. На губах её так и играла легкая улыбка. И Игорь, наверное, только сейчас, смотря на неё такую: спокойную, умиротворённую, нежную, понял, как сильно она изменилась. Израненный волчонок зализал раны и превратился в красивого благородного зверя. Не удержавшись, он протянул к ней руку и погладил по ладони.

— Я не хочу больше воевать. — Вдруг услышала Рината. Нахмурилась и непонимающе покачала головой. Да что с ним, чёрт возьми?!

— А что ты хочешь, Игорь? — Она и сама не поняла, откуда взялась агрессия, но внутри всё мигом натянулось, подобралось, запротивилось его словам. — Хочешь, чтобы я привезла сюда Николь, чтобы она назвала тебя папой, и мы внезапно зажили, как счастливая семья?

— А почему нет? — полушуткой сказал Игорь, однако Рината шутить была не настроена. Отдёрнув руку, она напряженно подобралась.

— Потому что это так не работает, Крылов! — Поднялась с места и собралась выйти из гостиной, но Игорь удержал её вопросом:

— А как это работает, по твоему мнению?

Резко обернувшись, Рината обожгла его яростным взглядом.

— Николь ненавидит тебя! И я не питаю к тебе нежности.

— Совсем?

— Ты не сделал ничего, за что я могла бы относиться к тебе иначе, чем отношусь сейчас, Игорь! Я… — Рината не договорила, потому что в следующее мгновение Игорь привстал, ухватил её за руку и потянул на себя. Она упала на его колени. — Отпусти, — взвилась она, пытаясь высвободиться. Несколько раз ударила его по рукам, но он даже внимания на это не обратил — по-прежнему держал крепко и прижимал к своей груди.

— Хватит уже злиться. — Он уткнулся в тёплую впадинку между её шеей и ключицей. Руки его еще сильнее сомкнулись на её теле, не давая ей возможности даже пошевелиться.

— Я не злюсь, я…

— Просто помолчи, — выговорил Крылов внезапно севшим, сдавленным голосом. — Ты понимаешь, что я не отпущу тебя? Ты понимаешь, что мне плевать, что думает твой Демаре и что думаешь ты? Что думают твои родители? Что думают, черт возьми, все вокруг!? Ты понимаешь, что ты моя, Рината?

Да, она его. И пусть часом ранее он думал об обратном, нет, его. Потому что… Если бы было иначе, не билось бы так взволнованно её сердце, не было бы этого разговора. Она течёт в нём. Вместе с кровью, вместе с жизнью. Она — его воспоминания, его прошлое и настоящее. В его мыслях — она, в его желаниях — она, в его поступках — она.

Игорь, будто маньяк, поймавший в тиски свою жертву, с шумом втянул запах Рины в лёгкие. Ладони его, горячие, задрав подол платья, заскользили по её бёдрам. Всего несколько касаний, всего один миг, и он уже с ума сходит. Такая тёплая нежная кожа… Тело Ринаты мигом обдало чувственным трепетом. Там, где он касался, стало жарко, и жар этот разлился по всему её существу, наполнил тяжестью груди, отозвался между ног тянущим неспокойным чувством. Она невольно застонала, теряя связь с реальностью. Руки сами собой потянулись к нему, обвили шею. Коснувшись лбом его лба, она прошептала:

— Я тебе не принадлежу.

— Это ты так думаешь.