Плененная

Сторговаться с Хади стоило немалых трудов. Меня не покидало ощущение, что стоит мне хоть немного отвести глаза в сторону или показать свой страх, как он тут же возьмёт верх и, не глядя, перешагнёт через мой труп точно так же, как я перешагнула через труп его бывшего приятеля.

— Не слишком ли много ты хочешь? — осклабился Хади.

— Нет. Ровно столько, сколько нужно.

— Если бы не змейки…

— То же самое говорил Агзам, — отрезала я, поглаживая голову золотой гадюки на своём запястье.

— Не зарывайся.

— Не срывай условия сделки, Хади. Ты получил своё, я хочу получить своё.

— У тебя огромные аппетиты, Артемия.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько вот это всё, — показала я рукой вокруг, — мелко для меня.

Хади хрипло рассмеялся.

— Поэтому ты так рвёшься покинуть нижний Амджад?

— Не только нижний, Хади. Я выберусь и из Верхнего.

Хади поскрёб щеку, заросшую щетиной:

— Я бы на это посмотрел.

— Ты шутник, Хади, — рассмеялась я, — я не знала ещё ни одного слепца, который бы вдруг прозрел.

— Потому и говорю, что с удовольствием бы посмотрел на это.

— Что ты будешь делать с этим? — указала я рукой на мешочек с наркотиком.

— Торговаться. Паучихам придётся немало заплатить за него. Расценки возросли. Подкупать чистильщиков становится всё дороже.

Я отмахнулась рукой:

— Делай с ним что хочешь, Хади. Меня это не интересует. Я избавила тебя от карлика, и город снова твой. Пора бы и тебе исполнить условия сделки.

Хади снова улыбнулся, уставившись на меня своими слепыми глазами так, словно мог что-то видеть. Я не верила, что из города нет выхода. В любом месте можно найти свою лазейку.

— Не хочешь остаться?

— Я повторю тебе то, что сказала совсем недавно. Ты шутник. Больше всего на свете я мечтаю покинуть стены этого мерзкого города. И, заметь, я говорю сейчас не только о Нижнем городе. Верхний мне омерзителен настолько же. Шлюхи, воры, наёмники и душегубы… Занятные жители, торгующие собой. Проститутки, все до единого.

— О-о-о-о, как ты сердита! Хочешь сказать, там, откуда ты родом, всё обстоит иначе?

— Нет, Хади. Не настолько уж они отличаются. Но там это не доведено до такой степени абсурда, как здесь. Всё, кончай трепаться. Я хочу убраться отсюда — и поживее. Веди меня в свои норы.

Хади потёр сухие ладони и потянулся к змейке на моём запястье. Та разинула пасть, показывая ядовитые зубы.

— Эх, были времена, когда змейки любили меня. Нет… Они не все слушались меня. Но хотя бы не нападали на меня.

— А на твоих людей?

— Ну-у-у… Все мы рано или поздно умрём. Увы, я не могу заставить их делать что-то, даже нескольких из них, подобно тебе.

— Вопрос послушания остальных — лишь дело времени, Хади.

— Очень большого количества времени.

— Ты меня утомляешь.

— Не терпится, да? А как насчёт того, чтобы своими глазами увидеть подарок, что ты хочешь преподнести Молчуну? Как-то нехорошо… Дарителя не будет рядом.

Я пожала плечами:

— Даже если ты не сдержишь своё слово, я буду уже далеко отсюда. Мне будет плевать.

— Хорошо, тогда пойдём…

Нас опередили. В дверь поскреблись. Хади обернулся на звук:

— Готово?

— Да, все откормыши и верные люди Агзама отправились кормить полчища крыс. Осталось несколько людей, чья верность под вопросом. Остальные рады возвращению старых порядков, тишине и спокойствию.

— Кто там, веди!

Прислужник Хади согласно кивнул и открыл дверь, издав короткий приказ. Я равнодушно посмотрела на шеренгу жителей Нижнего города. Что станет с ними, меня не касалось. Взгляд скользнул дальше и споткнулся на узкоглазом миркхийце.

— Что скажешь?

— Узкоглазого отдай мне.

— Уверена? — спросил Хади, — говорят, он тот ещё проныра. Крысёныш лазит по норам так, словно всю жизнь в них провёл…

— Уверена, — улыбнулась я, — и он не крысёныш, а волчонок. Всегда себе на уме и верен лишь самому себе.

— Как знаешь, как знаешь, — проворчал Хади, — но я бы избавился.

— После предательства своего приятеля-карлика ты стал подозрительнее?

— В тысячу раз, — подтвердил Хади, — этого отпустить. От всех остальных избавиться.

Кто-то возмущённо заверещал, но прислужники Хади быстро оборвали недовольный ропот тычками в спину. Касым осторожно подошёл и остановился рядом, поглядывая исподлобья.

— Не рад мне, волчонок?

Миркхиец почесал пяткой вторую ногу:

— Даже не знаю. С того момента, как мы повстречались, я только и делаю, что попадаю в передряги.

— Как оказалось, у тебя толстая шкура, справишься.

Миркхиец улыбнулся… Хоть что-то положительное за последнее время.

Хади сдержал своё слово, но не сразу. Прошло несколько дней, прежде чем он разрешил себе спокойно вздохнуть и отправиться выполнять свою часть сделки. Несколько дней, которые я отчитывала лишь по привычке, потому что в Нижнем городе не было ни ночи, ни дня. Мы долго петляли по лабиринту и, наконец, Хади остановился, ткнув в один из чернеющих провалов.

— Туда.

— Уверен, слепец? Почему туда, а не в соседний лаз с левой стороны?

— Потому что я знаю нижний Амджад вдоль и поперёк. Я один из немногих, кто родился и прожил всю свою жизнь здесь, ни разу не побывав на поверхности. Не хочешь — не лезь.