Плененная

не могу забыть боль и предательство,

которое

я

чувствую

из-за

ее

недоверия ко мне. Боже, я такой

эгоистичный мудак.

В течение часа после моего

ухода из ее офиса, я звоню Лилли,

чтобы

извиниться.

Меня

перебрасывает на автоответчик, и я

снова звоню, тот же результат. Я

названиваю пятнадцать раз в течение

трех часов. Ничего. В конце концов, я

звоню в офис Уокера, но он говорит

мне, что она уехала домой на остаток

дня.

***

Я подъезжаю к квартире Лилли

и вижу «Мазерати» припаркованный

на стоянке. Она должна быть дома.

Я нажимаю на звонок несколько

раз, прежде чем кто- то отвечает:

— Алло?

— Лилли?

— Нет, это я, Молли, — ее голос

тихий.

— Она там? — Отчаяние

просачивается в мой голос.

— У нее было тяжелое утро. Она

задремала.

Я прислоняю голову к двери в

поражении.

— Я действительно облажался,

— говорю я спокойно.

— Да. Слушай, дай мне пять

минут.

Трещит

динамик,

и

она

отключается.

Несколько минут спустя Молли

открывает дверь и выходит.

— Давай прогуляемся. — Она

спускается вниз на тротуар, я

медленно поворачиваюсь и следую за

ней в оцепенении. Мы пересекаем

дорогу в Холланд-парк.

Мы прогуливаемся некоторое

время, прежде чем я нарушаю

молчание.

— Как она? — спрашиваю я.

—

Хорошо,

учитывая

все

обстоятельства. Она сильная, ты это

знаешь. — Ее взгляд теплеет, когда

она рассказывает о своей подруге.

— Да, — шепчу я. — Я был

полный придурок утром. — Чувство

вины сжимает меня до боли.

Она кивает.

— Да, насколько я поняла, ты

был полным мудаком. — Она

улыбается.

— Я не знаю, что делать. Думаю,

я был просто зол, потому что она не

рассказала мне, — я ищу ее взгляд.

— Я знаю. — Она ободряюще

кивает мне. — Но ты должен

понимать, что она прошла через

многое. Жесткая оболочка Лилли

является результатом необходимости

быть сильнее. Лилли очень рано,

слишком рано, узнала, что мир

жестокое место, и люди могут быть

очень жестоки. Лилли, которую ты

знаешь, — просто защитная оболочка

для человека, который есть под ней.

Она хотела сказать тебе, я думаю, но

просто пыталась найти подходящий

момент. Она никогда об этом не

говорит, ни с кем.

Она качает головой и выглядит

очень печальной.

— Было ли это... — я делаю

глубокий вдох, не в состоянии

сформулировать вопросы, на которые

не уверен, что хотел бы получить

ответ.

Ее глаза смотрят в мои.

— Было ли плохо? — Я киваю

головой. Она вздыхает. — Самое

ужасное, что я видела... я нашла ее.

Мне

следовало

лучше

за

ней

приглядывать, но я никогда не

думала, что это произойдет. — Ее

лицо

искажает

боль.

Мы

останавливаемся у скамейки под

дубом и садимся. — Мы были на

вечеринке.

Она

была

немного

навеселе, и Джордж был пьян,

поэтому я приглядывала за ним.

Даже когда я заметила, что она

пропала, я просто подумала, что она

вышла. — Ее глаза смотрят на руки,

которые находятся на коленях. Брови

сведены вместе. Я могу сказать, что

это тяжело для нее. — Через

некоторое время я пошла наверх,

чтобы найти ее. — Она задыхается,

делает содрогающийся вдох, я вижу,

как слеза скользит по щеке.

Я сажусь ближе к ней и

оборачиваю руку вокруг ее плеч.

— Ты не обязана рассказывать

мне, Молли.

Она качает головой.

— Нет, я делаю это, потому что

Лилли никогда не расскажет тебе. —

Она делает глубокий вдох. — Когда я

открыла дверь, я увидела сначала

кровать,

а

потом

кровь.

Я

запаниковала.

Она

была

без

сознания, и я не могла понять, откуда

возникло кровотечение. Потом я

заметила, что ее губы были синими.

Она

не

дышала.

—

Рыдание

сотрясает ее тело. — Я сделала ей

искусственное дыхание и кричала,

чтобы вызвали скорую. — Ее взгляд

направлен

вдаль,

пока

она

вспоминает ту ночь. — Когда

приехала

скорая,

ее

пришлось

откачивать. — Крупные слезы текут

по ее щекам.

Молли поворачивается, чтобы

снова взглянуть на меня.

—

Криминалисты

предположили, что у нее был передоз

«Рогипнолом»,

этого

было

достаточно, чтобы остановить ее

сердце,

но

она

все

еще

сопротивлялась, пока наркотики не

вырубили ее. Кровь была из ссадины

на голове, наверное, от борьбы. Он

сломал ей запястье и два ребра. Она

была в коме в течение шести дней.

Полиция сфотографировала синяки и

взяли образцы ДНК. Ублюдок даже

не использовал презерватив. — Она

фыркает. — Когда она очнулась, то не

сказала об этом ни слова. Как будто

этого ни произошло. Худшая часть,

что до этого у нее уже была ужасная

жизнь. — Она смотрит на меня. — Я

знаю, ты любишь ее, Тео, но ты даже

не можешь представить, что она

пережила. Это чудо, что она может

подняться с постели с утра. Она

пыталась

вернуть

свою

жизнь

обратно после изнасилования. Я

думала, что от всего этого она будет

сломлена и не восстановится. —

Молли качает головой. — Лилли

взяла себя в руки, встряхнулась и

начала

жить

заново.

Мне

бы

половину ее силы. — Она улыбается.

—

Ты

знаешь,

если

бы

это

произошло со мной, думаю, я стала

бы самоубийцей, но Лилли не

проронила

ни

слезинки.

Я

предложила

ее

пойти

к

психотерапевту, но она не захотела.

Вместо этого она взяла уроки

самообороны.