Плененная

— Мне будет не хватать тебя, —

подмигиваю я ему.

Он улыбается.

— Верю твоему слащавому

признанию.

— Не привыкай к этому, —

ворчу я.

Он смеется.

— Слушай... у нас был уговор.

Две недели ты будешь жить со мной,

поэтому ты едешь со мной. Я дал

обещание и намерен выполнить его

до конца. Я делаю это, чтобы

доказать тебе, без тени сомнения,

как много ты для меня значишь, даже

если это убьет меня, что уже и

происходит, — он криво улыбается.

—

Ты

делаешь

меня

сентиментальной. Думаю, что я

просто

немного

жалкая,

—

усмехаюсь я.

—

Ух

ты,

такой

привлекательный образ.

— Эй, ты видел, как меня

вырвало.

Ты

должен

быть

невосприимчивым

сейчас,

—

улыбаюсь я.

— Сладкая, я люблю тебя, но

должен сказать, что ты была не

грациозна, когда тебя выворачивало.

Я бью его по руке, когда он

смеется.

— Придурок, — бормочу я.

— Так ты поедешь? — он

пытается застать меня врасплох.

Я вздыхаю. Я не собираюсь

выигрывать этот спор прямо сейчас.

— Ты невозможный человек.

Ладно. Пойдем спать, — беру я его за

руку и веду обратно в постель. Он

забирается в нее и ложится рядом со

мной.

— Тео, можно у тебя кое-что

спросить? — тихонько говорю я.

— Всё, что угодно, сладкая, —

он целует мои волосы.

Хорошо, была не была.

— Что случилось с твоими

родителями? Я имею в виду, вы и

Майк так близки, ты сказал, что он

был самым близким тебе человеком.

Я чувствую, что вмешиваюсь не

в свои дела, но мне действительно

хочется это знать.

— Ты не обязан отвечать, —

шепотом добавляю я.

— Нет, всё в порядке. Моя мама

живет в Италии. Она была замужем

шесть раз. Мой отец умер от рака,

когда мне было пять лет. Кэт не знала

отца. Мама отослала нас в интернат,

когда мы были очень малы. Ее мужья

не хотели, чтобы вокруг были дети,

— он крепче сжимает меня. — Мы

почти не говорим об этом.

— Я сожалею.

То, о чем рассказал Тео, мне

знакомо, за исключением того, что я

бы с удовольствием уехала в школу-

интернат.

Умерший

отец,

мать,

которой плевать на тебя. Это всё

очень знакомо.

— Ты думаешь... ты думаешь,

что твоя мама любит тебя? — шепчу

я. Этот вопрос я задаю себе

постоянно, но ответ всегда один и

тот же, и его всегда трудно принять.

Правда ранит.

— По ее собственным странным

стандартам — возможно, но в

традиционном смысле этого слова,

нет, — говорит он спокойно.

— Но у тебя всё хорошо. Я имею

в виду, ты успешный, так что ты,

очевидно, смирился с этим? — это,

по какой-то причине, важно для

меня.

— Я думаю, что ты можешь

позволить себе или остаться в дерьме

и барахтаться в нем, или можешь

встать из него и жить для себя, — он

целует мои волосы. — А что насчет

твоих родителей? Ты никогда не

говоришь о них.

Я напрягаюсь.

— Ты не обязана отвечать мне,

— он гладит мою руку, пытаясь

убрать напряженность. Он спросил

меня однажды о моих родителях, но я

сумела сменить тему разговора.

— Хм, мой отец погиб в

автокатастрофе, когда мне было пять

лет. Моя мать...

Образы моей безумной матери

вспыхивают в моем сознании. Она

стоит и смотрит на меня.

— Моя мать для меня умерла, —

наконец говорю я.

— Ладно. Я люблю тебя, моя

сладкая.

Я улыбаюсь. Он точно знает, что

мне нужно услышать, и когда мне

нужно это услышать.

— Спасибо, — шепчу ему я, и я

не шучу. Я искренне благодарна ему.

Я прижимаюсь к его груди, пока он

гладит мои волосы, успокаивая меня,

и проваливаюсь в глубокий сон.

***

На

следующее

утро

я

просыпаюсь в обнимку с Тео, его

сильные руки словно железные.

— Привет

Он вздыхает.

— Привет, — я поворачиваюсь к

нему

лицом.

Его

улыбка

останавливает мое сердце. Его лицо

озаряет солнечный свет. Моя кровь

вскипает, и я чувствую ноющую боль

между ног. Прошло уже больше

недели, и это меня убивает. Я не могу

больше

и

решаюсь

перейти

в

наступление. Я переворачиваюсь и

сажусь на него, оседлав его бедра,

уже

чувствуя

горячий

жар

его

эрекции через трусы. Хватаю его

запястья, прижав их над головой на

подушке, и целую его. Я подразниваю

его языком, а затем покусываю губы,

провожу руками по его голому торсу,

сопровождая движения моих рук

поцелуями. Обвожу языком каждый

сосок и слегка покусываю их зубами,

заставляя его дыхание учащаться. Я

останавливаюсь у пояса его боксеров

и провожу языком у края резинки. Он

слегка

вздрагивает

и

внезапно

переворачивает

меня

на

спину,

прижимая к матрасу.

—

Достаточно,

—

явно

забавляясь, говорит он.

Вот и всё. Как он может быть

таким

сдержанным?

Я

так

возбуждена, я буду его умолять.

— Тьфу, Тео, пожалуйста, — я в

возбуждении раздраженно валюсь

обратно на подушку.

Он медленно целует мою шею.

— Ты такая сексуальная, когда

возбуждена, — он дышит мне в шею.

— Невыносимо смотреть на твое

лицо. Почти невозможно отказаться,

— мурлычет он.

— Почти... — я поднимаю бровь,

и он ухмыляется. Я стягиваю его

огромную футболку через голову,

оставаясь только в клочке кружева.

Он делает глубокий вдох. Его

глаза горят желанием, я вижу, как его

контроль ускользает. Он склоняет

голову и берет в рот один сосок, он

сосет

жестко,