Плененная

Меня пропускают внутрь огороженного периметра и без лишних предисловий ведут прямиком к Кири́ну. Он – хозяин Клеток, но бессменный раб Веркса́ла. Я иду вдоль полей, на которых проходят ожесточённые тренировки, больше напоминающие настоящие бои – так стремительны и яростны удары мечей. Вокруг стоит лязг мечей и крики, из-под пят бойцов в воздух взметаются тучи песка.

Поневоле замедляю шаг, впитывая глазами блеск полуобнажённых, потных тел, сошедшихся в поединке. Бойцы не прекращают тренировок, даже когда замечают меня. Напротив. Я улыбаюсь и одобрительно киваю двум мужчинам, сошедшихся в рукопашном бою.

– Кири́н ждёт вас.

Кири́н немолод, но и не стар. Он один из тех людей, что до самой смерти словно застывают в неопределённом промежуточном возрасте. Суровое лицо испещрено побелевшими от времени шрамами. Лысая голова поблескивает под яркими лучами солнца. Он склоняет колени передо мной в знак почёта, а я нетерпеливо велю ему подняться.

– Я не за тем пришла, Кири́н, чтобы смотреть как один из самых лучших бойцов собирает песок коленями. Мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – удивляется он, – прикажи, и я исполню твой приказ.

– Нет, мне нужна именно твоя помощь и совет. Сколько ты скитался по Землям? И со сколькими племенами тебе пришлось сражаться?

– Много, моя госпожа.

– Тогда ты знаешь не понаслышке и о миркхийцах, что сейчас стоят под нашими стенами.

– Знаю, – усмехается Кири́н, – косоглазые – словно муравьи. С одним справиться не составит большого труда, но их сотни и тысячи. Убиваешь одного – следом лезут ещё десять, такие же низкорослые, кривоногие и настырные. Говорят, их женщины рожают дважды в год, потому они не щадят своих бойцов.

– Какие у нас шансы?

– Разве не с главнокомандующим армией нужно обсуждать подобное?

– Наша армия… Она вышколена и обучена, но в скольких сражениях она участвовала за последние лет десять? Отбивали атаки мелких племён, и только. У тебя же плечами – опыт и непрекращающаяся битва.

Кири́н вздыхает.

– Говорят, косоглазые объединили все свои улусы?

– Всё так, Кири́н. Слухи не лгут.

– Тогда собравшиеся под нашими стенами – это лишь небольшая часть. Скорее всего, там, за грядой ещё собрана их конница. Под стенами они обычно располагают лучников и пеших воинов – мясо, годное на убой. Как вы хотите бороться с ними?

– Сегодня – Собрание Совета, после него и решим, – начинаю я, но тут же добавляю, – по словам Приа́ма, у нас нет иного выбора, кроме как, пережидать осаду и послать за подмогой. Соседние города, с которыми у нас тесные отношения и договорённость, должны прийти на подмогу. Приа́м говорит, что стены Веркса́ла неприступны. Ещё никому не удавалось сокрушить их.

– Моя госпожа, – говорит Кири́н, – я не раз видел стены, так и остававшиеся неприступными, но всё население за их чертой оказалось вырезанным подчистую. Если вы хотите одержать победу, нужно атаковать.

– Я хочу, чтобы ты присутствовал на Совете.

– Моя госпожа…

Кири́н удивляется и потирает лысую голову.

– Я хочу, чтобы ты рассказал всем присутствующим всё, что знаешь о миркхи́йцах. Если предложу атаковать я, ко мне не прислушаются. Мужи Веркса́ла учат своих женщин держать мечи – в руках, а язык – за зубами. Я могу кричать о необходимости выступать и пытаться прорвать стройные ряды косоглазых, но структура власти такова, что даже я буду вынуждена подчиниться голосу Совета…

– Это честь для меня… Но, боюсь, что голос раба будет звучать ещё тише вашего.

– Ты непросто раб, ты – Хозяин клеток. Сколько раз благородные мужи богатейших семей покупали у тебя бойцов? Или аплодировали стоя их смелости и мастерству?

– Госпожа, в вас благоразумия и чести больше, чем во всех тех, кого вы зовёте благородными.

Я грустно улыбаюсь. Кири́н подстверждает мои опасения – скорее всего, к нам не прислушаются. Есть ещё Приа́м… Мало. Ничтожно мало. Но попытаться нужно.

Глава 3. Артемия

Кири́н оказался прав. Когда я знаком подала сигнал ввести в зал Кири́на, поднялся необычайный гвалт: хвалёные мужи Веркса́ла возмущались как рыночные торговцы, из-под носа у которых увели товар. Некоторые из них опустились до открытых оскорблений и пренебрежения, плюя под ноги рабу, шедшему твёрдой поступью к подножию трона. Мне было противно смотреть на их красные от натужного крика лица, искажённые злобой и яростью. Презренные блюдолизы и трусы, тучные мешки, набитые золотом и спесью. Не пристало правительнице лезть со словом впереди супруга. Но Рексено́р хоть и явился на Совет почти трезвым, сидел с равнодушными видом.

– Шен-Ри́, – тихо позвала я.

Пантера, лежавшая у моих ног, приоткрыла жёлтые глаза и громко рыкнула. Звериное рычание взвилось в воздух и разнеслось на всё пространство зала. Возмущённые голоса на мгновение утихли.

– Успокойтесь, славные мужи и мудрейшие советники Верса́ла, – равнодушно проронил Рексено́р, – этот раб был приглашён для того, чтобы поделиться знаниями о враге, подобравшемся к нашим стенам. Молви, раб!