Плененная

Болван, насквозь прокуренный та́йсой!.. Я заранее втолковала ему, что именно следует сказать и как представить Кири́на. Он и сам знал. Они знали, кто такой Кири́н. И они в числе первых рукоплескали ему и его бойцам, когда те выступали на Арене. Но сейчас… Сейчас они видели в нём только раба, призванного развлекать их. Слепцы…

План с треском провалился. Совет наотрез отказался атаковать миркхийцев. Кто-то из числа Советников подал голос, призывая нас принять предложение кочевников: открыть ворота города и согласиться выплачивать дань. Трусы…

– Рексено́р! – ткнула я в бок супруга, – пора. Прерви их и дай слово Приа́му!..

– Чего ты добиваешься? – лениво спросил он.

– Заткнись и делай, что говорю. Твоя новая постельная игрушка в руках моих людей. Не сделаешь, что велю, найдёшь его распотрошённым на пороге своей спальни. Его и всех последующих…

– Ты не посмеешь! Это можно будет считать открытым объявлением войны…

– Уже посмела, – спокойно произнесла я и махнула рукой одному из своих стражей. Я блефовала. Но Рексено́ру не нужно знать об этом. Страж склонил голову и развернулся. Просто проверить, безопасно ли вокруг зала Совета. но Рексено́р едва ли не взвился на месте.

– Останови его!..

Я окликнула слугу и повторила приказ об обходе территории. На висках Рексено́ра выступили капли холодного пота. Испугался. Да, он сильно сдал за последний год. Вернее сказать, низвёл себя до скотского состояния. А тем временем на моих глазах претворялся в жизнь запасной план… Если бы не проклятая структура власти, позволяющая супруге правителя выступать вместо него в хозяйственных вопросах, но запрещающая приближаться ко всему, касающемуся военной политики!.. Мне не пришлось бы играть в закулисные игры. Но реальность была иной. Потому я слушала Приа́ма с замершим сердцем. Старый вояка блестяще справился со своей задачей. Его авторитет был силён, а опыт насчитывал не один десяток лет. Советники согласно закивали головами, поднялся лёгкий ропот.

– Я готов выслушать Вас, мудрейшие. Но время для принятия решения ограничено. По паре мер времени на каждого, не больше, – подал голов Рексено́р.

Советники недовольно переглянулись. Пара мер времени – ничтожная малость для привыкших сотрясать воздух пустым красноречием. Придётся вам быть краткими… Большинство Советников были согласны с Приа́мом, но нашлись и те, кто продолжал настаивать открыть ворота перед врагом. Причём некоторые особенно активно. Я мысленно занесла их имена в пергамент красными чернилами – нужно будет дать приказ Дио́ну и его «крадущимся». Никто из тех, кто был готов открыть ворота, не проснётся завтрашним утром.

Суровые времена – тяжёлые решения.

– Я внял вашим словами, а теперь настала пора узнать, что говорят Боги.

Высокие двери в начале зала отворились. Вперёд шагнула фигура, до пят закутанная в серый плащ. Сибилла. За ней шли двое слуг, нёсших огромное бронзовое блюдо, и мальчишка, вёдший на привязи ягнёнка. Прорицательница остановилась посередине дорожки, ведущей к трону. Советники, сидящие по обе стороны от дорожки, насторожились, приготовившись внимать словам Сибиллы.

Сибилла сбросила на пол плащ, оставшись только в платье из грубой мешковины. Лицо её было скрыто алебастровой белой маской, только через специальные отверстия были видны провалы глаз и рта. Жертвенного ягнёнка поставили в центр блюда. Он дёрнулся в сторону и заблеял, но вдруг замолчал и застыл на месте без движения, едва прорицательница сказала пару слов. Привычным монотонным ритмом она начала читать молитвы, двигаясь вокруг блюда. Голос её усиливался и уносился спиралью ввысь, отражаясь эхом. Прорицательница подошла к мальчишке и приняла у него из рук кинжал с лезвием в форме полумесяца. Взмах, пара резких движений – ягнёнок заблеял пронзительно и громко, но через мгновение замолчал. Сибилла распорола брюхо, извергшее из себя внутренности животного. Слуги по знаку Сибиллы подняли тушу ягнёнка и унесли прочь. От тёплых внутренностей вверх поднимался пар. Прорицательница кружила вокруг них, всматриваясь, шевеля кишки пальцами. Затем воздела вверх руки, обагрённые кровью. Её тело начал бить сильный озноб, не прекращающийся несколько мер времени.

– Стены Веркса́ла будут стоять ещё не одно столетие, – низким утробным голосом произнесла она, не разжимая губ, и обессилено рухнула на пол. Её прислужники, уже вернувшиеся к тому времени, подхватили прорицательницу и аккуратно уложили на ворох подушек, приготовленный загодя специально для прорицательницы. Мгновение в воздухе висела тишина, а потом она разорвалась громкими выкриками и хлопками в ладоши. Советники бурно выражали свой восторг, произнося хвастливые речи, угрожая врагу, стоявшему у нашего порога.

Было решено – выжидать в осаде и послать тотчас же птиц-гонцов в соседние города. Советники расходились в приподнятом настроении духа. Когда зал опустел, я подошла к Сибилле, всё ещё лежавшей на подушках:

– Благодарю за помощь.

Сибилла приоткрыла глаза, произнося едва слышным голосом:

– Боги говорят моими устами, повелительница.