Плененная королева

– Хорошо сказано! – зааплодировала Алиенора. – А ты, Жоффруа, ты будешь на стороне братьев против отца?

Жоффруа вытянулся в полный рост, к пятнадцати годам он сильно вырос, но ему никогда было не догнать Молодого Генриха и Ричарда, которым он сильно завидовал. В отличие от них Жоффруа был темноволосый, замкнутый, и становилось понятно, что и характер у него будет соответствующий. Слова он выбирал тщательно и, вероятно, был самым умным из детей Алиеноры, но при этом ненадежным и честолюбивым до жестокости.

– Я, естественно, поддерживаю братьев, – ровным голосом ответил он. – Я тоже жертва отцовского упрямства. Я должен править Бретанью без его бесконечных вмешательств.

– Тогда мы все заодно, – заявила Алиенора. – Но прежде чем продолжить и составлять планы, я должна спросить, представляете ли вы себе последствия того, что делаете, потому что вы должны ступать на эту тропу только с открытыми глазами. По любым меркам это называется измена.

– Измена, – горячо прервал ее Молодой Генрих, – это преступление против короля. Я король или нет? Даже мой отец не в состоянии оспорить это. И король Людовик говорит, что, короновав меня, отец отрекся от своей суверенной власти.

– Это все спорно, – покачала головой Алиенора. – Но пока хватит и этого. Вы понимаете, что фактически объявляете войну отцу, которого обязаны любить и которому должны подчиняться?

– Ты же знаешь, это в нашей природе – ни один из нас не любит другого, – пожал плечами Жоффруа. – Мы ведь дьявольское семя, ты не забыла? Так что нет ничего удивительного в том, что мы стремимся навредить друг другу.

– Наш отец лишился права на нашу любовь и покорность, – подтвердил Ричард, его красивое лицо исказила гримаса негодования.

– Вот уж точно, – согласился с ним Молодой Король. – Значит, вы оба со мной?

– Да! – в один голос ответили братья.

– Вы должны ехать прямо в Париж к королю Людовику, – сказала Алиенора. – Он самый могущественный ваш союзник и поможет вам военной силой. Я напишу письма, в которых сообщу Людовику и его Совету о том, что поддерживаю вас. Я надиктую их сейчас же, пока вы собираетесь.

Не прошло и часа, как Алиенора была во дворе, поцеловала на прощание сыновей, пожелала счастливого пути, не зная, увидит ли их когда-нибудь еще. Их отъезд должен был держаться в тайне, но уже через час город Пуатье оживленно обсуждал это событие и высказывал предположения о его цели, а через неделю вся Аквитания была в приподнятом настроении: все ждали окончания правления ненавистного герцога Генриха. Алиеноре стало известно об этом, только когда появился трубадур Ришар де Пуатевен и исполнил перед ее двором сочиненную им песню. Пропетая сочным баритоном, она говорила о силе чувств ее подданных.

Возрадуйся, Аквитания!
Ликуй, Пуату, ночью и днем!
Близится расставание
С северным королем!

Глубоко тронутая, Алиенора обратилась к Раулю де Фаю.

– Мы не можем игнорировать глас народа, – пробормотала она. – Это только усиливает мое убеждение в том, что пришло время восстать против Генриха.

– Я думаю, многие здесь давно ждали, что ты примешь такое решение, Алиенора, – с мягкой улыбкой сказал Рауль.

– Ты съездишь для меня в Париж? – Она схватила его за руку. – Стань поим посланником и передай личное письмо от меня Людовику. Я хочу поблагодарить его за поддержку сыновей и прошу позаботиться об их безопасности. Он оценит такой персональный жест, а ты оттуда сможешь послать мне весточку о том, как поживают мои сыновья, и, возможно, тебе удастся внести свой вклад в принятие правильного решения.

– Поеду с удовольствием, – согласился Рауль. – Буду голосом герцогини Аквитании. Можешь во мне не сомневаться.

Рауль уехал, но вскоре она получила письмо с печатью архиепископа Руанского Ротру. С какой это стати он, примас Нормандии, надумал писать ей, Алиеноре? И тут ее охватил страх. Не сообщает ли ей архиепископ о том, что с ее сыновьями случилось что-то страшное? Дрожащими пальцами она сломала печать и стала читать. Челюсть ее в ужасе отвисла.

Начал Ротру довольно вежливо:

«Благочестивая королева, прекраснейшая из королев…» Но сразу же за этим он писал о том, что она, до того времени верная жена, оставила своего мужа. Но испугало ее не это – с лицемерными пошлостями Алиенора встречалась чуть не каждый день. Испугали ее обвинения архиепископа в том, что она вынудила плоды своего супружества с королем восстать против отца. Такое поведение преступно, обрушился на нее архиепископ, после чего предупредил, что если она немедленно не вернется к своему мужу, то станет причиной крушения всего христианского мира.